Карнавал короля Иеронима

Как очаровательна была Луиза, представлявшая полную противоположность своего отца, этого живого, шумливого человека, с его вечными политическими задачами и смелым вызовом преследовавшей его полиции. Герман невольно вспомнил сцену в саду. Почему песня Брентано произвела на нее такое потрясающее впечатление? Разве она также была невестой, и слова песни пробудили в ней тяжелые воспоминания?.. От отца и дочери мысли Германа перешли к жене Рейхардта. Сколько простоты, сердечности и веселости было в этой женщине, некогда известной красавице. Избалованная своим первым мужем, поэтом Генслером, и теперешним, которые старались оградить ее от всего неприятного, она едва ли могла выносить мужественно житейские невзгоды, но это не мешало ей относиться с живым сочувствием к страданиям даже совершенно посторонних ей людей, быть доброй и приветливой со всеми.

Естественно, что Герман, который не особенно любил одиночество, решил как можно чаще посещать дом капельмейстера. В гостинице за table d’hôte’oм он познакомился с многими местными низшими и высшими чиновниками, все они были очень вежливы с ним, но при этом до крайности осторожны. В гостинице «Лондон» останавливались также депутаты из провинции, и тогда являлись к ним гости из города, но весьма немногие; в этих случаях все уходили в отдаленную комнату, куда не допускался никто из посторонних. Герман по всему, что ему пришлось слышать по приезде, догадывался, в чем могли заключаться эти таинственные совещания; и поэтому не позволил себе обратиться с каким-либо вопросом к Керштингу, чтобы не выказать неуместного любопытства.

После грозы опять надолго установилась прелестная майская погода. Семейство Рейхардтов воспользовалось ей, чтобы познакомить Германа с городом и его живописными окрестностями. Прогулки эти большей частью совершались в экипаже, по желанию госпожи Рейхардт, которая не любила утруждать себя долгой ходьбой. Кроме того, Герман в качестве хорошего певца неизменно получал приглашение участвовать в музыкальных вечерах, происходивших в доме капельмейстера, причем ему удалось познакомиться с несколькими знатными дамами.

Однажды вечером, когда никого не было из посторонних, Рейхардт стал усердно уговаривать своего молодого друга не откладывать далее своего визита к генералу Сала.

— Луиза знакома с его семейством и могла бы представить вас, — сказал он, — но у нее каприз, и поэтому отправляйтесь один. Я предупредил генерала о вашем приходе. Сам он довольно ограниченный и неотесанный моряк, и едва ли может быть вам полезен в чем-либо. Но он муж очень умной и проницательной женщины и вдобавок пользуется большим значением у короля как его бывший товарищ по морской службе. Впрочем, цель вашего визита получить уроки, и вы можете рассчитывать на вежливый прием. Помогите нам онемечить этих господ или по крайней мере сделать их нейтральными!..

— Пожалуйста, не требуйте от меня ничего подобного! — сказал, улыбаясь, Герман. — Мне нужно сперва познакомиться с людьми и обстоятельствами и составить о них более или менее беспристрастное суждение. Завтра утром явлюсь к генералу, но пока только в качестве миссионера нашего языка и литературы.

— Ну, мы посмотрим; надеюсь, что в следующий раз вы будете уступчивее! — воскликнул Рейхардт.

Луиза молча слушала этот разговор и только время от времени покачивала головой, что всегда служило у нее знаком неодобрения. Но отец на этот раз не обратил на нее никакого внимания.

На следующее утро Герман собрался сделать визит генералу Сала, и, припоминая все, что он слышал о нем от Рейхардта, почувствовал некоторую бодрость духа, которая начала было оставлять его, что всегда бывает с молодыми людьми, недавно оставившими студенческую скамью, когда им приходится являться в переднюю высокопоставленного лица.

Герман спокойно закончил свой туалет и отправился на квартиру генерала; встретивший его лакей провел в соседнюю комнату, где уже было много просителей, и посоветовал подождать, пока генерал выйдет из ванны. Мертвая тишина, царившая в приемной, доказывала, что комната с ванной находится где-то поблизости. Стройный молодой человек аристократической наружности, с тонкими чертами лица, стоял в амбразуре окна, опершись на подоконник. Гордая поза, принятая им, показалась Герману несколько искусственной, так как молодой человек, видимо, стыдился своего унизительного положения. Остальные посетители не представляли ничего особенного, тут были ремесленники с какими-то счетами и разного рода просители.

Время от времени за стеной слышалось плескание воды и грубый отрывистый голос. Наконец, дверь отворилась, и появился генерал Сала без сюртука, он окинул взглядом присутствующих и заметил Германа.

— А это вы! Как вас… господин тенор! Учитель немецкого языка, идите за мной!

Молодой человек, стоявший у окна, воспользовался этой минутой, чтобы подойти к генералу, и, краснея, подал ему прошение.

— Я представлялся военному министру, — сказал он по-французски, — и хотел просить ваше превосходительство обратить милостивое внимание на мою просьбу…