Карнавал сомнений

– Мы тут все заняты делом. – По тону не определить, иронизирует Том или говорит серьёзно. – Подожди здесь, – просит он, кивая на длинный ряд оранжевых пластмассовых кресел вдоль серой стены. И исчезает за ближайшей к нам дверью – точно такой же, как десяток её сестёр-близнецов, – оставляя меня в безлюдном коридоре наедине с моими мыслями и страхами.

***

Бесконечный день не спешит заканчиваться. Я успела дважды перечитать и подписать собственные показания, наткнуться в холле на Лиама, чуть не сбить с ног мрачного после допроса Логана, вместе с ним выйти на улицу покурить, затем вернуться, отправить их на ещё один перекур уже вдвоём, чтобы они смогли раз и навсегда поставить точку в отношении Дэниз, а прошло всего-навсего пару часов.

Майка и Эми до сих пор не отпустили. И мы втроём сидим в коридоре, нервно ёрзая на неудобных креслах. Наверное, раз пять успеваем обсудить все известные нам факты, столько же извиниться друг перед другом за все возможные грехи и пожелать убийце гореть в аду. Вряд ли кому-то из нас становится легче. Вряд ли когда-нибудь станет.

Наших близких жестоко убили, наши собственные жизни сломали – ни одна тюрьма, ни одно даже самое жестокое наказание никогда не сможет искупить вину того, кто стоит за всем этим. А самое ужасное – никто и никогда не вернёт нам родных, не укажет лазейку в какую-нибудь параллельную реальность, где по-прежнему живы Райан, родители Логана, мой брат и Мишель. В конце расследования нам достанется только правда и правосудие. Точка, как говорит Лиам.

И приносит всем горячий кофе из автомата.

Я хочу верить, что он прав. Что однажды мучительное чувство вины и беспомощности утихнет.

Логан делает глоток и нарушает затянувшееся молчание:

– Майк же не только сын Райана. Он близко знал моих родителей и Стива. А ещё он – муж Мишель. Ну, формально муж. Вот они его и мурыжат дольше всех.

– Плюс сегодняшняя драка, – хмуро добавляет Лиам и садится обратно в кресло между нами.

– Вот! Ещё и чёртов Патрик! Чего Майк вообще на него с кулаками полез? – Они обмениваются выразительными взглядами, и Логан сбивчиво продолжает: – Не, я помню, чего, просто… Надеюсь, Патрику хватит ума не раздувать скандал. В его же интересах.

– Бедная мама, – вздыхает Лиам. – Надо было сразу ей рассказать, чтобы не так в лоб, на глазах у всех.

– Я представляю, что будет, когда история дойдёт до Грегори. Да он собственными руками Патрика закопает!

Предпочитаю не вступать в дискуссию. Кто-кто, а я прекрасно понимаю, что двигало Майком – то же, что и мной. Собственное бессилие и желание докопаться до правды. Она необходима, иначе вместо точки нас ждёт вечное многоточие. Только уверенности, что когда-нибудь мы её узнаем, с каждой минутой всё меньше. Как и веры в то, что отец Мишель размажет Патрика по стенке за интрижку с дочкой, выбив из него всю подноготную. Грегори и не такое спускал единственной дочери, а с лучшим другом они прошли огонь и воду. Патрик не идиот. Будет отрицать до последнего вздоха, твердить всем, клясться и божиться, что между ними ничего не было. Я верю Лиаму, я даже склонна считать именно Патрика отцом неродившегося ребёнка Мишель, но мы никогда ничего не докажем. Кому в итоге теперь поверит Ирэн: мужу или сыну – вопрос открытый. При условии, конечно, что она ни о чём не подозревала с самого начала – слишком уж была не рада предстоящей свадьбе Майка с Мишель, раз пыталась выцарапать меня из Торонто обманом. Даже интересно, что бы произошло, купись я на липовое приглашение и приедь тогда в Риверстоун. Ещё одно «если», на которое я никогда не получу однозначного ответа.

Дверь одного из кабинетов распахивается, и в коридоре появляется Том. Быстрым шагом приближается к нам.

– Мне передали, что ты просила кофе с соевым молоком? Пойдём, – громко и без тени улыбки бросает он на ходу.

– А, да. Спасибо.

Пихаю свой практически полный стаканчик в руки удивлённому Лиаму и вскакиваю. Что-то подсказывает мне – это не шутка.

Плохие новости? Очень плохие? Неужели Майка всё-таки арестуют и предъявят обвинение?

Нарочно тащусь чуть позади и терпеливо жду, когда Том заговорит первым, хотя от страха сердце замирает, а перед глазами плывут разноцветные круги. В полном молчании мы проходим через холл, останавливаемся у двери с недвумысленной табличкой «Вход только для служащих». Том прикладывает к электронному замку карточку, и мы оказываемся в небольшой комнате отдыха.

– Вот, держи, – он распахивает холодильник, достаёт оттуда картонную упаковку.

– Угу. – Я послушно забираю молоко и направляюсь в противоположный угол делать себе кофе, пить который не собираюсь. Терпеть не могу сою, но уверена – меня позвали не ради неё.– Будешь? – Голос от волнения дрожит, руки не слушаются.

– Нет, спасибо. – Том подходит ближе, помогает мне вставить рожок-ручку. Произносит чуть громче сквозь шум тарахтящей кофемашины: – Я только что говорил с судьёй Худом по телефону. По его словам, никакой драки в доме мэра не было. Так, незначительная ссора на бытовой почве. Твоего друга скоро отпустят. У нас нет причин его задерживать.