Карнивора (СИ)

А вот маг… Нет, он подошел к столу. Провел рукой — раненый тут же расслабился и утих. Но когда дошла очередь до кровотечения… Впрочем, тут не мудрено было растеряться — понять, откуда идет кровь, чтобы остановить ее, было совсем не просто. Однако маг не только растерялся — он побледнел, затем позеленел, шумно вздохнул, и Харц снова совершенно отчетливо увидел, что перед ним молодая перепуганная баба. А в следующее мгновение маг стремглав отвернулся от стола.

— Работаем, девоньки, — невозмутимо приказал Харц, игнорируя звуки, которые издавал маг. — Зажим.

Немного погодя, когда звуки затихли, Харц негромко, но отчетливо сказал:

— Господин маг. Если вы сейчас нам не подсобите, этот вояка истечет кровью быстрее, чем я успею его зашить.

Маг снова возник — возникла? — в круге света, и цвет лица у нее — да, конечно, у нее, как Харц раньше мог думать иначе? — был не лучше, чем у покойника. Но после короткого судорожного вздоха маг наклонилась поближе к ране, подняла над ней руку и заговорила ровно и уверенно:

— Повреждена arteria gastricae sinistra, duodenum и…

— И что-то еще, что мы в этой кровищи сейчас не разглядим. Разберись с этой синистрой, пожалуйста. А там видно будет.

* * *

Они сидели на обломках скалы, а закатное солнце тем временем окрасило склоны холмов в странную смесь красного, охры, желтеющей зелени и темно-бурых пятен. «Будто кровью запачкало», — подумал Харц и зло сплюнул. Переработал он, ох, переработал.

— Смотри, какая звездища там, — сказал хирург вдруг, подняв взгляд на небо.

— Это не звезда, — ответил маг.

— А что тогда?

— Люмис. Другая планета.

— А ты почем знаешь?

— А я в детстве читал слишком много книг, — усмехнулся маг.

Харц пристально посмотрел на него и фыркнул.

— Это уж точно.

Он никогда не спрашивал мага, кто тот на самом деле. Не говорил, что видел в ту ночь над столом совершенно точно — и чего никогда не видел потом. Может, Харцу почудилось тогда в призрачном свете магического шара, когда руки по локоть были выпачканы чужой кровью. А может, маг и впрямь был девкой, которая почему-то хотела это скрыть. Но это уже не имело никакого значения.

— Ну что. — Харц встал. — Идем резать Руди?

— Идем резать Руди, — вздохнул маг.

Они побрели в сторону лагеря, где яркие всполохи костров разбавили синие тени, и скоро исчезли между шатрами. А из-за гор в это время медленно и неотвратимо выползла тьма, и вместе с ней на небо пришли Волк, Лис и Олень.

XI. Поход

Во многом военный лагерь напоминал Марике Кастинию — вокруг было полно мужчин, а ей приходилось скрывать свой истинный пол. Но теперь у нее появилось два неоспоримых преимущества: магия и личное пространство. Заклинание, при помощи которого Марика могла успешно маскироваться, было совсем не сложным, этому учили на самых основах менталистики, и другого мага оно не смогло бы обмануть. Но Марике это не требовалось — хватало того, что ее внешность никого не удивляет и не настораживает. С личным пространством было чуть сложнее, но и здесь выручала магия, точнее, тот авторитет, который Марика получила благодаря ей. Несмотря на строгую дисциплину, магу разрешалось то, что нельзя было другим: уходить из лагеря, есть отдельно, спать в стороне ото всех. Последнее могло быть опасным, но несколько простых заклинаний укрывали ее надежнее, чем любая стража, охранявшая лагерь. Марика накинула такие же на воз Харца и сестер ордена — весь лагерь защитить ей было не под силу, но на небольшую протекционистскую магию должно было хватить.

Пьентаж, подаренный Элией, не подводил. Он был безупречен.

Харц, который по началу казался ей сущим наказанием и тварью Леса, при более близком знакомстве оказался не только прекрасным коллегой, но и интересным собеседником. Едва Марике удалось привыкнуть к его язвительности, цинизму, черному юмору и грубости, как они стали вести бесконечные диспуты о религии, политике, медицине, этике и морали. Взгляды Харца были весьма категоричны, высказывал он их в неприкрытой и очень неприятной манере — но это лишь помогало Марике понять, что же она сама думает на тот или иной счет.

Харц был ярым патриотом, уверяя, что на войне иначе нельзя. Однако как-то раз она застукала его за чтением «Искусства врачевания» Игизимы — изульского медика.

— Читал? — спросил Харц, заметив взгляд Марики. Она кивнула с усмешкой — в Кастинии медики заучивали «Искусство» наизусть, как лучший труд в этой области.

— Полезная штука, — продолжил хирург, слюнявя палец, чтобы перевернуть страницу.

— Тебе не кажется странным, — медленно проговорила Марика, — что мы воюем против изульцев — и лечим раненых по их книгам?

— Не-а, — пожал плечами Харц, не отрываясь от чтения. — Используй любое оружие против своего врага — в том числе и его собственное.

Марика ничего не ответила тогда — но долго потом вспоминала слова самого Игизимы:

«Перед лицом болезни нет ни богатства, ни почестей, ни происхождения. А значит, не должно быть их и для лечащего болезнь».

* * *