Карнивора (СИ)

— Но Файра — дальше по дороге… — слабо начинает Элия.

— Дорога безопасна, — отрезает Кристофер. Он берет Марику на руки и встает. — Круга больше нет.

* * *

Файра была небольшим городком в полудне пути от из лагеря. Промозглая осенняя погода не добавляла ему привлекательности — но Элии все равно было не до архитектурных красот. Они остановились в доме алькальда, где для Марики, которая оставалась без сознания, выделили отдельную комнату. Весь остаток дня и последующую ночь Кристофер провел у нее, а утром вышел к завтраку — усталый, невыспавшийся, но уже не такой злой, как прежде. Из этого Элия сделала вывод, что Марике должно было стать лучше. Однако спрашивать Кристофера боялась.

После полудня он сам нашел ее в покоях алькальда, которые тот, как истинный кабальеро, уступил «госпоже Элии». Принцесса сидела в старом кресле в одной рубашке, закутавшись в одеяло — вся ее одежда ушла в стирку. Долгое путешествие давало о себе знать.

— Марика спит, но с ней все хорошо. — Голос Кристофера звучал несколько мягче, чем раньше. — А мне надо возвращаться в Сордео.

— Зачем? — удивилась Элия.

— Получить плату от Нието. Работа сделана.

Элия прищурилась.

— А как же Марика? Ей ведь тоже полагается ее доля?

Кристофер тряхнул челкой, откидывая золотистые пряди со лба.

— Я оставлю алькальду сумму, которую нужно ей передать.

— У тебя есть с собой столько? — с сомнением спросила Элия. Она знала, какую награду обещал купец.

— У меня есть достаточно, — отрезал Кристофер.

Элия поднялась из кресла, и одеяло сползло к ногам.

— Ты собираешься все забрать себе? — грозно спросила она — в голосе явственно появились интонации наследницы трона. Даром, что стояла Элия в одной рубашке.

— Я собираюсь оставить Марике ровно столько, сколько ей нужно, чтобы добраться до дома, — жестко ответил Кристофер. Было видно, что он не боится ее. Но какой мужчина, обладавший женщиной, станет ее бояться? Элия украдкой вздохнула, однако постаралась не потерять лицо. В конце концов, она принцесса. А принцесс нужно бояться, как бы то ни было.

— Марика тоже помогла Кругу исчезнуть, — заметила Элия холодно. — До того, как она вмешалась, ты ничего не мог сделать, признайся.

Кристофер поджал губы.

— Ей нужно вернуться домой, — упрямо повторил он.

— Это будет непорядочно.

— Непорядочно? — внезапно усмехнулся Кристофер. — А воровать у меня во сне пьентаж было добропорядочным поступком? Ты руководствовалась при этом самыми высокими идеалами?

— Я руководствовалась интересами своих людей и своей страны, — свысока ответила Элия, а затем подобрала с пола одеяло и закуталась в него, представляя, что это мантия. Откуда-то ей ведь нужно было брать чувство собственного достоинства.

— Вот и я руководствуюсь тем же самым, — снова тряхнул челкой Кристофер. — В интересах этой страны и ее населения, чтобы Марика никогда не получила магическую силу. Поверь мне. А прежде всего — это в ее интересах.

Элия хотела возразить — спросить, не руководствуется ли он банальной завистью и страхом соперничества — но тут раздался громкий стук в дверь.

— Войдите, — властно сказала Элия — одеяло-мантия делали свое дело.

Это был сам алькальд.

— Срочное сообщение из Кастинии, госпожа, — сказал он, бросив короткий взгляд на Кристофера.

— Говори, — велела Элия.

— «Король тяжело болен».

Через час Элия была уже в седле — пришлось одолжить одежду у самого алькальда. Кристофер остался, и она в тайне надеялась, что он все-таки примет правильное решение. Как бы то ни было, думать о судьбе Марики она сейчас уже не могла.

Ей было о чем волноваться.

* * *

Алькальд выполнил наказ — и господина мага, и госпожи Элии. Первый велел передать больной девушке кошелек с запиской, как только та очнется, а вторая — заботиться о ней. Вот только, к сожалению, пожелание одного прямо противоречило приказу другой: после прочтения записки девушка, кажется, захворала еще сильнее. Она была в сознании, но ничего не пила, не ела и лежала, отвернувшись лицом к стене. Алькальд не на шутку забеспокоился — но на третий день девушка не только снова проявила интерес к миру, но даже сама поднялась с постели и оделась. Выглядела она изможденной — хотя алькальд и не знал толком, что за хворь у нее была — но голубые глаза смотрели решительно. Даже, пожалуй, слишком решительно.

— Господин маг, который оставил записку, — спросила она за ужином, который алькальд предложил разделить с ним. — Куда он поехал?

— В Сордео, насколько мне известно.

Девушка молча кивнула. К еде она по-прежнему почти не притрагивалась, лениво ковыряя ложкой картофелину.

— А госпожа Элия? — спросила девушка чуть погодя.

— В Кастинию.

Она пристально посмотрела на алькальда, сжав в руке серебряный круг, который висел у нее на шее.

— В Кастинию? Не в Айльон?

— Нет, госпожа.

— А почему она поехала в Кастинию, вы не знаете? — продолжила допытываться девушка.

— Гонец сказал, что король тяжело болен, — ответил алькальд — и осекся. Он не знал, стоило ли сообщать такое ей — как не знал и того, с чего вдруг стал отвечать на ее вопросы. Видать, айльонское вино развязало язык.