Карп, который мечтал стать драконом

Они вновь замолчали. Юкии отчаянно хотелось, чтобы эти тёплые надёжные руки никогда не покидали её. Сердце Катаси, так же как и её собственное, успокоилось. Ей нравилось слушать то, как оно неумолимо отбивает ритм его жизни. Она могла бы просидеть так целую вечность и хотела этого, но, как и прежде, сонливость напала на неё неминуемо. Она боролось со сном сколько могла, но это не укрылось от Катаси.

Он отстранился от неё, заглядывая в лицо.

– Не уходи, – прошептала Юкия прежде, чем поняла, каким словам позволила сорваться с потрескавшихся губ.

Он замер резко и неестественно. Чувство жгучего, почти непереносимого стыда заставило её задохнуться, но, когда её взгляд привычно соскользнул с лица Катаси и устремился куда-то вниз, произошло нечто странное. Желудок, а вовсе не сердце, подпрыгнул до самого горла и ухнул к ногам. Похожее ощущение она испытывала, когда прыгнула вслед за мужчиной в быстрое течение закручивающейся водоворотом реки. Виной тому была его рука, его тонкие пальцы. Ими она украдкой любовалась во время уроков каллиграфии, не признаваясь даже самой себе, как сильно волнуют её его точные, полные изящества движения. Он остановил её, приподняв лицо девушки за подбородок. Потому вместо того, чтобы избегать его взгляда, она, помимо воли, сделала противоположное.

Её глаза широко распахнулись от изумления и смятения. Его лицо оказалось непозволительно близко. Она увидела его губы, тёмно-розовые и, как думала Юкия, слишком красивые для мужского лица. Воспоминание о том, как она поцеловала их, пусть и настолько невинно, что даже ей это было очевидно, помимо воли возникли перед внутренним взором.

Он ничего не сказал, но заставил её задохнуться, когда его пальцы медленно, сильно и одновременно нежно очертили контур её подбородка, а затем большим пальцем – линию нижней губы. Её тело охватил жар, но это было вовсе не смущение, а чувство иного рода, сильное и захватывающее. Девушка не знала, чего она хочет больше: чтобы он поцеловал её или чтобы прекратил касаться так.

– Ложись спать, Юкия, – сказал он. – Я не уйду.

Его голос был тихим и вновь приобрёл те нотки, которые заставляли девушку верить в то, что он говорит. Она послушно легла на бок и закрыла глаза. Футон был слишком узок для двоих, но она почувствовала, как Катаси ложится за её спиной, стараясь не касаться больше необходимого.

В голове мелькнула мысль, что теперь она точно не уснёт до самого утра. Да только Юкия ошиблась.

Ей не снилось ничего, кроме огромного звёздного неба над головой, которого она не видела с самого детства.

Глава 6 Сом, который был похож на кота

Катаси

Катаси проснулся рано. Он в который раз удивился тому, как сильно свет меняет окружающий мир и как его законы отличаются от тех, к которым он привык. Художник должен наблюдать, чтобы понимать не только форму, но и саму суть вещей – так говорил отец, и Катаси свято верил в это. Утренний свет делал вещи приятнее, теплее и ярче. Здесь, в мире под толщей воды, существовавшем по каким-то своим законам, это было не так. Наверное, дело было в том, что нигде не было видно источника света. Ни солнца, ни луны, ни звёзд не было над крышами домов, а значит, непонятно было, отчего внутри них становится светлее. Это приводило Катаси в недоумение, как и то, что, открыв глаза, он увидел не пустую комнату, в которой спал прежде, а свернувшуюся подле него, точно котёнок, девушку.

Его мысли долго и беспорядочно бродили в голове, прежде чем выстроились в стройный ряд. Невольно они уводили его в сторону, не давая думать о чём-то более значимом, чем стремительно светлеющее утро. Катаси не был глуп. Прежде он уговаривал себя, что то, что зародилось в его душе в тот миг, когда Юкия появилась на крыльце в доме госпожи Сойку, – просто наваждение, а стремление помочь продиктовано лишь чувством долга и благодарностью. Теперь он отчётливо понимал, что все эти оправдания были пусты. Катаси не был героем, но и трусом не был. По его убеждению, лишь трус отрицает свои чувства и желания, коли они ему неудобны.

Потому теперь он смотрел на спящую девушку и с обречённостью признавал: она ему дорога. Его не просто тянет к ней, здесь нечто большее: глубокое, острое и трепетное. Он был убеждён, что ничего, кроме плотского желания, не может зародиться в мужчине к женщине мгновенно, но по всему выходило: он был не прав.