Карт-Бланш для Синей Бороды

Потом она оторвала и вторую ленту – для симметрии, и мигом выщипала торчащие по шву нитки.

– Ну вот, теперь выглядишь почти респектабельно, – она взяла меня за плечи и покрутила в разные стороны. – Припудри щеки, ты слишком румяная…

– Но девушкам нельзя пользоваться краской! – притворно ужаснулась я, чем рассмешила матушку.

С лукавым видом она достала пудреницу и коснулась пуховкой моих щек и губ.

– Юным девушкам много чего нельзя, но иногда – можно, – сказала она, подмигнув мне.

– Щекотно! – я хотела почесать лицо, но матушка ударила меня по пальцам.

– Не вздумай! И идём поскорее в зал, там танцы в самом разгаре. Возможно, граф уже отпустил Реджинальда? А может, тебя ещё кто-нибудь пригласит. Ты была так мила, когда танцевала с ним. О чем вы говорили?

– Его родители умерли, – сказала я, – он приехал, чтобы уладить кое-какие дела отца. Сказал, что скоро опять уезжает.

– Бедный мальчик, – матушка набожно перекрестилась. – Мы потеряли отца и так страдали, а он остался один на всем белом свете…

– Он не пропадет, – утешила я её, потому что говорить о Реджи мне сейчас совсем не хотелось.

И я сильно сомневалась, что после выходки в зимнем саду Реджи заговорит со мной, не то что пригласит танцевать.

Мы вернулись как раз в тот момент, когда слуги вносили на серебряных подносах новый десерт – торт из безе. Краем глаза я заметила чёрную фигуру графа. Он разговаривал с судьёй и лордом Чендлеем, пока леди Чендлей и жена судьи орудовали ложечками, поедая новое лакомство. Мы с матушкой проходили мимо них, когда леди Чендлей сказала:

– Восхитительно! Этот Маффино – волшебник! Всё так изысканно и просто!

Всегда приятно, когда хвалят дело твоих рук, и неожиданная похвала, пусть даже и адресованная другому, заставила меня замедлить шаг и улыбнуться. Эту улыбку перехватил граф де Конмор, так некстати посмотревший в нашу с матушкой сторону.

– Рад, что вы оценили вкус этого блюда, леди Чендлей, – сказал он громко, явно стараясь, чтобы я услышала. – Оно сделано специально по моему заказу, к этому приему. У него забавное название: «Развалины графского замка».

Обе леди захлопали глазами, не зная, что сказать.

– Вы ошиблись, милорд! – затараторил господин Маффино, оказавшийся рядом – конечно же! – совершенно случайно. – Этот торт называется «Зимний поцелуй», потому что он легкий и сладковатый – как и положено поцелую под омелой.

Это был новогодний обычай – под потолком развешивали омелу, и оказавшиеся под нею должны были поцеловаться. Как всегда господин Маффино поразил всех красноречием и романтикой, и дамы принялись наперебой делать заказы и выспрашивать рецепт.

– «Зимний поцелуй»? – переспросил граф. – Что ж, возможно, я ошибся. Действительно, торт – воздушный, сладкий, с легким послевкусием горчинки от шоколада, но именно она и придает ему особую прелесть. А потом ощущается такой дерзкий хруст обжаренных орешков. Ты пробуешь – и потом вспоминаешь лишь о нём… О «Зимнем поцелуе». Как вы считаете, леди Авердин? Вам понравилось? – он любезно обернулся к матушке. – А вашей дочери понравилось тоже?

Нам ничего не оставалось, как поклониться леди Чендлей и супруге судьи, и присоединиться к их компании – хотя бы для того, чтобы ответить графу.

– Мы ещё не пробовали этот прекрасный торт… – начала матушка, но я её перебила.

Это было очень невежливо, только смолчать после намёков графа я не смогла:

– Конечно, мы оценили его, милорд. Всё, как вы сказали – и сладость, и умеренная горечь… Но при всём уважении, десерт слишком прост. Он может впечатлить провинциальную публику, а где-нибудь в столице на него не обратили бы внимания. Я бы сказала: ему не хватает изысканности, не хватает вкуса, истинного чувства. Этот десерт – неплохая импровизация, но не шедевр.

Матушка незаметно ущипнула меня за руку, а господин Маффино от такого предательства попросту потерял дар речи. Дамы застыли, держа ложечки на весу, и только граф смотрел на меня, как будто я сказала нечто очень приятное.

– Вы, видно, хорошо разбираетесь в десертах, – заметил он. – Много их пробовали?

Учтивый вопрос, который имел особый смысл лишь для двоих – для меня и де Конмора, добавил задора беседе. Я улыбнулась так сладко, что сделала бы честь лучшему десерту из безе, и ответила:

– На самом деле, я не сладкоежка. Не люблю сладкое, и ваш торт, милорд, попробовала лишь по принуждению.

– Бланш! – сказала матушка углом рта и совсем другим тоном добавила: – Вы должны простить её, господин де Конмор. Ваш прием так великолепен, что любая молоденькая девушка потеряет голову…

– Вам не надо извиняться, – заверил матушку граф. – Это прекрасно, когда девушки честны и говорят то, что думают. Хотя я не согласен с леди Бланш – торт очень хорош. Мне посчастливилось наблюдать за его приготовлением, и я был впечатлён.

Я строго посмотрела на него, но не разглядела насмешки, хотя и была к ней готова. Матушка тоже была обескуражена словами похвалы и призвала на помощь всю женскую хитрость.