Карта хаоса

После его ухода агент послал патрульных прочесать пустошь и поискать мужчин, которые отвечали бы описанию: невероятно высокие, всегда закутанные в длинный плащ, на голове – широкополая шляпа, в руках – необычная трость. Сам же Клейтон все эти месяцы не выпускал из поля зрения человека, назвавшегося Уэллсом из другого мира. Он, по его словам, служил кучером у знаменитого миллионера Монтгомери Гилмора, который погрузился в бездну отчаяния после гибели в автомобильной катастрофе Эммы Харлоу. Из-за этой трагедии Клейтон стал чуть менее строго судить Гилмора, но по-прежнему не выносил его. Агент даже прекратил расследование – исключительно во имя такой непонятной вещи, как любовь, хотя до сих пор краснел, вспоминая аргументы, пущенные в ход явившимся к нему по этому поводу Уэллсом. Следить же за Баксервилем стало смертельно скучно – его хозяин целыми днями пил до потери рассудка то дома, то в гостях у четы Уэллсов, поэтому кучер в основном сидел сложа руки у себя в комнате. Так что Клейтон в конце концов оставил без присмотра и Баскервиля, и Гилмора, поскольку не мог и дальше жертвовать прочими делами ради расследования, уже давно положенного начальством под сукно.

Но оказалось, что Клейтон поступил опрометчиво, ибо, потерпи он еще хотя бы несколько дней, стал бы свидетелем того, как знаменитый писатель Артур Конан Дойл чуть свет явился в особняк Мюррея в сопровождении Уэллса и его жены. И разумеется, агента заинтриговал бы столь неурочный визит, и он непременно последил бы за писателями по крайней мере еще какое-то время и увидел бы, что они посещают лавки, торгующие карнавальными костюмами, покупают грифельные доски и тайком посещают Брук-Мэнор. Не оставил бы Клейтон без внимания и спиритический сеанс с участием Великого Анкомы, а потом, само собой, помешал бы человеку-невидимке расправиться с Баскервилем. Короче говоря, тогда события могли бы принять совсем иной оборот.

Но, к сожалению, Клейтон совершил непростительную ошибку. Поэтому агент страшно удивился, когда вскоре к нему в кабинет явились Уэллс и Конан Дойл и сообщили о смерти Баскервиля. Стоит ли говорить, что для агента новость стала страшным ударом. Мало того, по словам писателей, убийца был невидимым, и Клейтон понял: Злодей вернулся за книгой.

Так или иначе, но в эти дни полицейский сделал много открытий, одно удивительней другого. Правда, они только добавили вопросов к тем, что накопились у Клейтона за минувшие годы. Не об этих ли преследователях говорила миссис Лэнсбери, когда велела отдать книгу тем, “кто придет с Другой стороны”? А если да, то как их теперь найти? А если они, как и Злодей, захотят уничтожить “Карту хаоса”? В конце концов, ведь и они тоже были убийцами. Однако, если Баскервиль рассказал ему правду, то в мультивселенной, наверное, существует отнюдь не один Злодей, как не один Уэллс и не один Клейтон… Агент вздохнул. Книге, несомненно, угрожали всё новые опасности, а он по-прежнему не знал, кому должен ее передать.

Эти мысли неизбежно привели его к Валери де Бомпар. Как перестать думать о ней? Как отделаться от вопроса: а что, если во вселенной, состоящей из самых немыслимых миров, существует не одна графиня де Бомпар? Неужели Валери, которую он знал, явилась из другого мира? Это объяснило бы ее странную природу. Он вспомнил, как, увидев графиню впервые, испытал тревожное чувство встречи с чем-то необычным, с созданием, настолько поразительным, что оно просто не могло принадлежать к окружавшей их вульгарной действительности. Сердце Клейтона болезненно сжалось, стоило ему представить несчастную девочку, заблудившуюся в до ужаса чужом ей мире. А потом графиню покинул единственный человек, который по-настоящему ее понял. В довершение бед несколько лет спустя Валери влюбилась в него, глупого и тщеславного агента полиции, а он в первую очередь желал разгадать ее тайну, потому что – как она же сама ему и объяснила – это была самая глубокая из всех существующих форм обладания. Тем не менее в многоцветье возможных миров имелся один, где они были счастливы, где Валери оставалась живой и была вовсе не чудовищем, а частью волшебной и великодушной реальности, хотя он мог посещать эту реальность только во сне.

Бешеные удары в дверь заставили Клейтона очнуться. Он глубоко вздохнул и пошел открывать, старательно обходя кучи собранного в Камере хлама. К тому же сейчас в помещении стояли тут и там странного вида колонны, обвитые кабелем и обвешанные лампочками. Колонны вырастали из пола, как деревья в механическом лесу. Агент удивленно поднял брови, обнаружив за дверью Уэллса и его жену. Писатель был в пижаме, она – в ночной рубашке, словно оба только что встали с постели.

– Мистер Уэллс… миссис Уэллс… Что, черт возьми…

– Агент Клейтон! – выпалил писатель. – Какое счастье, что мы нашли вас! Вы нам срочно нужны, а так как, по вашим собственным словам, вы проводите кучу времени именно здесь, мы решили на удачу заглянуть в Камеру, прежде чем идти к вам на службу, тем более в такой ранний час.

Клейтон недоверчиво кивнул.