Карта хаоса

– Но что вы от меня хотите? Дело должно быть чрезвычайной срочности, ежели вы даже одеться не успели… – заметил он с насмешкой.

– Именно так, именно так. Понимаете… – начал Уэллс смущенно. – Мы с женой хотим обсудить с вами и вправду очень и очень важное дело, связанное… э-э… с книгой.

– Ах, с книгой, – повторил агент, сразу насторожившись. – Хорошо, хорошо. Что ж, давайте потолкуем про книгу. Проходите, пожалуйста.

Он повел их к своему столу. По дороге Уэллс задерживал взгляд на некоторых чудесных вещах, мимо которых они проходили, – на скелете сирены, голове Минотавра, шкуре огромного ликантропа… Однако разглядеть их как следует он не успевал, так как его взор неизменно возвращался к ножу, парившему за спиной Джейн.

– Я хотел бы предложить вам чаю, – сказал агент, – но, боюсь, он уже давно остыл.

– О, не беспокойтесь, мы успели позавтракать. Э… вот это, – он робко указал на книгу, лежащую на столе, – и есть “Карта хаоса”?

– Да.

Писатель тотчас кинулся к Клейтону, словно внезапно почувствовал горячее желание обнять его. И сразу же нож выплыл из-за спины Джейн, и острый кончик пристроился к ее горлу.

– Доброе утро, агент Клейтон, – раздался голос. – Вот мы и свиделись снова. Хотя с последней нашей встречи прошло немало времени.

Клейтон с ненавистью уставился на висевший в воздухе нож, но ничего не ответил.

– Джордж, прошу тебя, пока агент будет приходить в себя, освободи его от пистолета, – велел голос. – Но только без глупостей, или я нарисую красивую улыбку на шее твоей жены!

Стиснув зубы, Клейтон распахнул полы пиджака, давая Уэллсу возможность забрать у него пистолет.

– Мне очень жаль, очень жаль, – извинился писатель. – У меня не было выбора. Иначе он искалечил бы Джейн.

Клейтон бросил на него полный презрения взгляд. Уэллс опустил голову и отвернулся, но, едва он сделал шаг в сторону жены, как голос остановил его:

– О, прости, Джордж, у меня совсем вылетело из головы… Не хотелось бы злоупотреблять твоей любезностью, но, раз уж ты стоишь у стола, не прихватишь ли еще и книгу? Я ведь должен ее уничтожить, как ты помнишь.

XXXV

Пока Злодей беседовал в Камере чудес с Клейтоном, в оранжерее, построенной по образцу Тадж-Махала, знаменитый писатель Артур Конан Дойл выслушивал самую странную из оправдательных речей.

– Если я в чем-нибудь и виноват, Артур, то только в том, что заставлял людей мечтать, – говорил Мюррей. – А мечты, они ведь очень нужны. Без них человечеству не перекроить себя!

– “Заставлял людей мечтать”? Значит, так ты это называешь? – спросил писатель, и голос его громыхнул в пустой оранжерее.

– Но ведь и ты делал то же самое, придумывая приключения Шерлока Холмса, – продолжал оправдываться Мюррей. – Ты дал читателям бальзам, помогавший им смириться со своим жалким существованием. А потом отнял у них это чудодейственное средство!

– Холмс – выдуманный литературный персонаж, будь он трижды проклят, – возразил Конан Дойл, все больше распаляясь. – Я никогда не выдавал Холмса за живого человека.

Миллионер попробовал изменить тактику:

– Да, разумеется. А Великий Анкома? Разве вы с Джорджем не представили мне его как настоящего медиума, способного установить контакт с Эммой?

– Целью нашего обмана было спасти твою жизнь, только поэтому я решился принять в нем участие. Мы думали, что если ты проглотишь этот фарс, то выкинешь из головы мысли о самоубийстве. А вот цель создания фирмы “Путешествия во времени Мюррея” была совсем другой. И ведь дернул же меня черт встать на защиту подобной затеи! Я написал дюжины статей в ее поддержку!

– Скажи, разве я не отблагодарил тебя в нужный час? В конце концов, не моя вина, что ты готов верить всему подряд.

– Я не верю всему подряд! – взбеленился Конан Дойл.

Мюррей запрокинул голову, собираясь расхохотаться, и тут некая точка в небе привлекла к себе его внимание. Он прищурился, чтобы лучше ее разглядеть. И по мере того как непонятный объект обретал более четкую форму, рот миллионера раскрывался все шире и шире. Наконец он с трудом выдавил из себя:

– А если я скажу тебе, что над нашими головами вот-вот пролетит птеродактиль?

– Птеродактиль? Шутить изволишь, Гиллиам? – с негодованием воскликнул писатель. – За кого ты меня принимаешь? Уж в такое я никогда не поверю!

Едва он произнес эти слова, как сверху стал нарастать шум, похожий на звук, с каким ветер терзает развешанные на веревке простыни. Секунду спустя вокруг потемнело – их накрыла огромная тень. Конан Дойл тоже поднял голову и сквозь стеклянный потолок оранжереи увидел в небе птеродактиля. Он был точно таким же, как на известных гравюрах: узкий череп, усеянная зубами остроконечная челюсть и зеленовато-серые распахнутые крылья не менее двух метров в длину каждое. Когда чудовище исчезло из виду, писатель спросил дрожащим голосом:

– Как, разрази тебя гром, ты это сделал?

Мюррей пожал плечами. Он был бледен.

– А ты поверишь, если я скажу, что не имею к этому никакого отношения?