Карта хаоса

– Нет, не мало, но сейчас тебе явно не хватает арбалета, – отрезал Артур, и в тот же миг следующий ключ отпер упрямую дверь.

Они попали в запутанный лабиринт коридоров, и Конан Дойл решительно устремился по одному из них, но, не пробежав и до середины, вернулся назад и столь же уверенно побежал по другому. Мюррей не отставал от него, хотя сильно сомневался, что они выбрали правильный путь.

– Видно, эту Камеру чудес отыскать непросто… У тебя нет на сей случай специального плана? – насмешливо спросил он. – Камера чудес… И кто только придумывает названия для таких мест?

Но тут до них донесся страшный грохот. Артур застыл как вкопанный, и Мюррей наскочил на него.

– Проклятье… – ругнулся он.

Писатель велел ему замолчать и напряг слух.

– Кажется, с ними не все в порядке, – заявил он.

Теперь Конан Дойл шел вперед, ориентируясь на шум, и вскоре они попали в другой коридор. Уже были слышны отчаянные крики и оглушительные удары, но все перекрывал сильнейший ураганный свист, им, к несчастью, уже знакомый. В глубине коридора показалась распахнутая настежь дверь в Камеру чудес. Они бросились туда и замерли на пороге, увидев в Камере такую же прореху, какая положила конец сражению между людьми капитана Шеклтона и автоматами. Она растянулась от пола до потолка, чуть расширяясь в центре, и напоминала глаз гигантской рептилии. Полицейские цеплялись за штабеля ящиков и другие тяжелые предметы, надеясь, что их-то ветер не сдвинет с места – по крайней мере пока. В нескольких метрах от двери находился капитан Синклер, он ухватился за колонну Крукса, однако его с такой силой тянуло к дыре, что мощное тело капитана поднялось в воздух и вытянулось почти параллельно полу. Увидели они и Клейтона, он еще не пришел в сознание, и безвольное тело агента скользило по полу туда, где ветер дул еще сильнее, так что в считанные секунды агента могла засосать прореха.

Конан Дойл с Мюрреем переглянулись и кинулись на помощь Клейтону, вознамерившись оттащить его назад, но как только сами попали в зону действия загадочной силы, поняли, что помочь ему будет нелегко. Они тотчас почувствовали на себе мощь ветра. И хотя он до смешного уступал тому, что бушевал на Кромвель-роуд, сбить человека с ног мог запросто. Оба скользили по полу словно на невидимых санках, а тело Клейтона тем временем достигло опасной черты. Капитан Синклер тоже понял это и, рассчитав, что ученика должно проволочь достаточно близко от него, протянул как можно дальше левую руку и успел схватить Клейтона за металлический протез. Однако Синклер так и остался с протезом в руке, а тело Клейтона продолжило стремительное движение к прорехе. Слава богу, оно наткнулось на одну из колонн Крукса и запуталось в проводах. Конан Дойл крикнул Мюррею:

– Хватайся за капитана, надо образовать цепь!

Миллионер, который в этот миг скользил мимо Синклера, уцепился обеими руками за его ноги и почувствовал, как рука Конан Дойла словно клещами сжала его собственную левую лодыжку. Он глянул через плечо и убедился, что писатель поймал Клейтона за ворот пиджака – и как раз вовремя, поскольку ураганный ветер уже выдергивал того из путаницы проводов. В результате все четверо составили фигуру, напоминающую змею, где Синклер был головой, а однорукий Клейтон – хвостом.

– Колонна сейчас рухнет! – крикнул капитан.

Дракон не давал им выйти… “Никогда бы не подумал, что со мной может случиться такое”, – сказал себе Уэллс чуть раньше, когда они пытались убежать от человека-невидимки. И вот теперь им не давал выйти дракон. Дракон из другого мира, из того мира, где существуют драконы. Получалось, что все, что человек сумел навоображать, где-нибудь уже существовало, как те же легенды и сказки про плененных принцесс, храбрых рыцарей и свирепых огнедышащих драконов. Вот почему Уэллсам довелось собственными глазами увидеть зверолюдей и марсианские треножники, разрушавшие Лондон… Это был конец света, конец всех возможных миров, всех воображаемых миров. И книга, которую Уэллс прижимал к груди, написанная его собственной рукой, таила в себе ключ к спасению, хотя сами они не могли понять там ни строчки.

Не замедляя бега, Уэллсы ринулись в одно из крыльев музея. Они пронеслись через знаменитый зал китов, где были выставлены скелеты и чучела китообразных, затем через зал, посвященный разного рода растениям, затем попали в зал ископаемых… но другого выхода оттуда уже не обнаружилось. Запыхавшись, обливаясь потом, Уэллсы замерли у задней стены, и сил у них не осталось даже на то, чтобы пожаловаться на судьбу. И тут в двери показалась водянистая фигура Риза. Он тоже выглядел усталым. Тело Злодея почти полностью окрасилось в голубоватый цвет – правда, кроме некоторых зон, например, левой руки и части грудной клетки. Зато лицо уже проступило, хотя головы как таковой еще не было видно, и получалось, что лицо висит в воздухе, словно нарисованное на смятом куске полотна. Риз остановился в паре метров от них и проговорил с непритворным сожалением: