Карта Птолемея

Урок, как говорится, пошел впрок. В частности, снимая спустя несколько лет в фильме «Твой день зарплаты» директора завода ВЭФ Героя Социалистического Труда Всеволода Яновича Биркенфельда, мы основной упор сделали на синхронное интервью с ним. И, кажется, не ошиблись. Неброский внешне эпизод вызывает у зрителей, пожалуй, самую сильную реакцию. И не только остротой постановки проблем (речь идет о путях совершенствования экономической реформы). В разговоре проявилась личность директора, прямота, озабоченность, доверие к документалистам и к зрительской аудитории. Проявился характер.

Да, ни пластика, ни ритм – ничто, пожалуй, не может заменить в кинопортрете человека живого, сказанного им с экрана слова!

Киноразведка

Небольшой латвийский городок Сигулда и зимой и летом привлекает туристов. А осенью туда начинается настоящее паломничество – так живописны его окрестности. Но нам с оператором Анатолием Пяткиным предстояло снимать в уютной Сигулде двадцатиминутный фильм о… народном судье.

У нас был сценарий, его написал профессиональный кинодраматург, в прошлом юрист, Янис Бренцис, но с момента написания сценария до начала съемок прошло полгода. Естественно, что многое из предусмотренного нуждалось в уточнении. А главное – конкретное судебное дело, в ходе рассмотрения которого мог бы раскрыться характер судьи, заранее наметить попросту невозможно. И по очень простой причине: дела в суде рассматриваются в более короткие сроки, чем обычно читаются, обсуждаются, дорабатываются и утверждаются сценарии.

Правда, характер судебного дела сценарист предусмотрел, и выбор его был точен. Оказывается, живописные окрестности Сигулды имеют и свою теневую сторону. Огромный наплыв мото– и автотуристов приводит здесь к частым дорожным авариям. К тому же район пересекают две магистрали с очень интенсивным движением: Рига – Псков и Рига – Таллин. Словом, больше половины рассматриваемых в суде дел – дорожные аварии.

С народным судьей Юлием Бремшмитом мы познакомились недели за две до съемки. Каждая профессия налагает свой отпечаток на человека. Бремшмит работал судьей двадцать третий год, и первое, что в нем показалось характерным, это неторопливость в суждениях и сдержанность. Даже улыбка была скованной. Но, общаясь с ним, я понял, что судью, привыкшего работать на людях, постоянно быть в центре внимания публики, предстоящие съемки не смущают.

А вот нас смущали по крайней мере два обстоятельства.

Во-первых, в рассмотрении какого именно аварийного дела ярче всего проявится характер судьи? Нам казалось, что чем злостнее преступник, тем острее будет психологическая схватка и тем лучше для драматургии фильма.

Во-вторых, как показать сам процесс? В закрытом помещении зала суда оператор будет скован. К тому же судебное разбирательство длится часами, а мы его должны показать за десять минут. Как сжать в фильме время и все-таки сохранить ощущение полноты процесса? Стыками не очень разживешься – материал однороден, и «динамическая геометрия» тоже не могла помочь. Суд – внешне статичное зрелище, его динамика в словесных поединках, в речах.

Короче говоря, сценарий был, но неизвестных от этого не убавилось.

Правда, положение несколько облегчалось тем, что дела слушаются в суде почти ежедневно, ритуал судебного процесса повторяется – значит, можно поэкспериментировать. Мы с оператором решили провести до основных съемок киноразведку. И за два дня прояснилось почти все.

Слушалось несколько гражданских дел и два уголовных.

Первым судили мошенника-рецидивиста. Он знакомился с женщинами, входил в доверие, а потом их обкрадывал. Держался мошенник на суде уверенно, и неудивительно – три судимости!

Последнее слово он начал так:

– Граждане судьи! Не лишайте меня свободы. Еще Бальзак сказал, что тюрьмой человека не исправишь.

– Но почему же вы обкрадываете своих знакомых? – не выдержал судья.

– Граждане судьи! Когда я пьян, у меня бывают такие порывы…

Мы с оператором тихо засмеялись, читателю, наверное, тоже смешно. А вот судья не смеялся. Судье нельзя смеяться. Судье вообще не следует проявлять эмоций. (Может быть, и по этой причине Бремшмит так сдержан, человек двадцать три года в судейском кресле.)

Бальзак не помог. Адвокат – тоже. Суд приговорил мошенника к семи годам лишения свободы.

Мы не знаем, что происходило в совещательной комнате – доступа туда нет никому, – но в ходе этого процесса и следующего, когда судили пьяного шофера, мы поняли ошибочность наших предположений относительно того, что чем опаснее преступник, тем лучше проявится характер судьи. Наоборот, мы увидели, что в этих случаях судья не колеблется, ведет процесс быстро, карает жестко.

Стало очевидным, что если мы хотим увидеть в Бремшмите не только судью, но и человека, то для съемки надо выбрать совершенно иного подсудимого – человека, оказавшегося под судом случайно, в силу стечения каких-то роковых обстоятельств.

Неожиданно пришло и решение, как сжать в фильме время.

Стены помогли!