Карта убийцы

Поэтому ты вводишь ему передозировку метадона, чтобы положить конец его мучениям. И находишь его сестру, забираешь ее, до того как становится известно о смерти ее брата, до того как служба социальной защиты узнаёт о ее бедственном положении, до того как к ней домой приходит полиция, до того как заботу о сироте берут на себя соседи. Ты становишься ей матерью. И со временем девочка будет благодарна за это. Научится ответной любви.

– Садитесь, и я вам тоже приготовлю что-нибудь поесть, – говорит Молли, и Блю очень хорошо скрывает потрясение. Она отвечает, что не хочет быть в тягость, что повсюду кругом вода, а Молли, наверное, хочется вернуться к своему супругу. Молли отвечает, что ей это совсем не в тягость, что Джошуа крепко спит, а она уже накормила Сабину и ей хотелось бы накормить и Блю. – Поешьте со мной супа, – говорит Молли. – Выпейте горячее какао, оно поможет вам заснуть. – Она добавляет, с мастерски отрепетированными слезами в глазах, голосом, звучащим так, будто она действительно заботится о своих гостях и не знает, как обошлась с ее мужем Блю, что ей одиноко и она будет рада обществу.

Желтоватые отсветы пламени свечей дрожат на стенах, на окнах и на лицах молодых женщин. Дождь немного утих, зато ветер усилился. Джошуа в безопасности, и Молли совершенно спокойна, непогода ей не страшна. Вода может что-то обнажить, может что-то скрыть, и она может позволить выиграть время. Потоп – это возможность.

– Садитесь и ешьте, – говорит Молли, – а потом можно будет спать, сколько заблагорассудится.

Семерка Кубков [65]

В тусклом желтоватом свете вытянулись тени; тень от дверной ручки добралась до пола, силуэты стульев удлинились и стали тонкими, пальцы Сабины, лежащие на столе, превратились в паучьи ноги. Суп выглядел теплым и сытным, однако у Блю не было желания есть. Она снова увидела желтые зубы и пересохшие губы девочки, почувствовала исходящий от нее зловонный смрад. Ей вспомнился шатер таксидермиста на ярмарке, куда она ходила в детстве: мертвые хорьки с выпученными черными глазами, рептилии с матовыми боками…

– Выпейте какао и ложитесь спать. – Миссис Парк налила коричневую жидкость Сабине в кружку. У Блю в голове прозвучало предостережение Милтона. Перехватив взгляд Сабины, она едва заметно покачала головой.

– При свете дня работать будет лучше, – продолжала миссис Парк. – Все эти фонарики и свечи плохо влияют на ваше зрение.

– И на ваше тоже, – заметила Сабина.

– Я вижу достаточно хорошо. Пейте!

– У меня желудок полон вашим замечательным супом, я не смогу выпить ни глотка. – Сабина произнесла это очаровательным тоном, однако язык у нее заплетался. Она похлопала себя по плоскому животу, но движение получилось неуклюжим. – Пойду поскорее лягу. Я буквально засыпаю здесь.

Блю почувствовала, что Сабина пришла к тому же выводу, что и она сама: к черту припасы, нужно просто подняться наверх, запереть двери, дождаться утра и убраться отсюда ко всем чертям. Даже если всю ночь напролет ее будет терзать Джессика Пайк, даже если она не сможет заснуть и будет обессилена от голода, одной мысли о том, чтобы покинуть «Болото надежды», оказалось достаточно для того, чтобы она встала из-за стола, словно получив электрический разряд, и попрощалась с хозяйкой.

– К утру все наладится, – сказала миссис Парк. – Нет, Блю, вы остаетесь здесь и доедаете суп. А я провожу Сабину.

Сабина мастерски скрыла панику, а Блю очень постаралась, постаралась изо всех сил показать, что она совершенно спокойна, что ничуть не испугалась перемены позиции союзницы и того, как миссис Парк схватила Сабину за руку.

– Все в порядке, просто я очень устала, – сказала Блю. – Я тоже поднимаюсь к себе.

– Нет-нет, ни в коем случае! – решительно произнесла миссис Парк. – Я настаиваю! Я не позволю вам лечь спать на голодный желудок. Доедайте суп!

Сабина посмотрела на зеленую полированную дверь: вход в личные покои супругов Парк, в гостиную с фотографией Элеоноры – единственным доказательством ее существования, которое имелось у Блю.

– Ничего страшного, Молли уложит меня спать. А ты поешь.

Миссис Парк отпустила руку Сабины. Она не смотрела на дверь, на Блю, на нетронутый суп, на отвергнутое какао. Вместо этого она изучала лицо Сабины, изогнув губы в натянутой улыбке.

– Я снова суечусь как наседка, да? Как это глупо! Если бы Джошуа был здесь, он бы сказал, чтобы я перестала возиться с вами. – Миссис Парк говорила так, словно дом не был затоплен, словно урок художественного творчества прошел успешно и словно в любой момент она могла открыть дверь в кабинет психотерапии и как ни в чем не бывало приступить к занятиям. Она обращалась к молодым женщинам так, словно ее муж не лежал в соседней комнате обессиленный и больной, а Сабина и Блю были любимыми гостьями, которых она так ждала.

Отступив от Сабины, миссис Парк загородила собой дверь в личные покои.

– Вы обе отправляйтесь спать, – сказала она. – Я к вам скоро поднимусь. Но сначала мне нужно проведать своего мужа.