Карта утрат

В последний раз Итянь бывал в больнице, когда вместе с Мали поехал на прием к гинекологу, чтобы обсудить сложности с зачатием. Врач попросил тогда Итяня выйти из кабинета. “Это обычная процедура, – сказал врач, – с пациентками мы беседуем с глазу на глаз. Чтобы не нарушать их право на личную тайну, вы же понимаете”.

В этой больнице с личными тайнами сложностей точно не было: в каждой крошечной палате по четыре койки, втиснутые туда едва ли не вплотную, и возле каждой койки суета – посетители, навестившие близких, врачи, громко обсуждающие состояние пациентов, причем без намека на опасение, что их услышат посторонние.

– Давайте поторопимся, – сказал Пань Дзин, – сюда кто только не поступает. Войдешь здоровым, а выйдешь больным. – От деланого смеха кожа у него на лбу и щеках собралась в складки, как у престарелого слона.

– Это невыносимо – сначала заболеть, а потом угодить в такое место. – Ханьвэнь вздохнула.

В ее словах Итяню почудился упрек, мол, по его вине отец оказался в этом страшном месте, где никакого ухода ждать не приходится. А ведь они в другой ситуации, чем прочие люди тут, им не надо ждать, когда выдастся случай поговорить с доктором. А приди он с улицы – и пришлось бы, как сотням остальных, топтаться в вестибюле, с тревогой дожидаясь, когда хоть кто-нибудь обратит на него внимание.

Ловко лавируя между пациентами, Пань Дзин провел их к лестнице, и они поднялись на этаж выше. Итянь полагал, что они направляются в палату, но они оказались в просторной, стерильно чистой пустой комнате, по виду предназначенной для совещаний. В центре располагался стол, накрытый красной скатертью, на столе расставлены традиционные китайские стаканчики для чая и карточки с именами. Итянь прочел на одной из кремовых карточек: “Представитель из Америки”.

– Простите, сэр, что не успели напечатать ваше имя. Я с ними поговорю, – сказал Пань Дзин.

Итянь посмотрел на Ханьвэнь. Ее место оказалось рядом с его.

– Что это? – прошептал он и перехватил взгляд севшего чуть поодаль Пань Дзина.

– Трудно сказать, – пробормотала она, – тут все очень пекутся о формальностях. Я попрошу их поторопиться.

В помещение вошли двое врачей, следом – стайка молоденьких медсестер. Халаты врачей были в пятнах, желтых и бурых, выбеленных стиркой, но все равно отчетливых, зато одеяния медсестер поражали белизной, и Итянь подумал, что они похожи на актрис, изображающих больничный персонал, а сам он – герой фильма, который ждет спасения.

Старший из врачей сообщил, что он главврач больницы, и извинился за опоздание. Обходя стол, он снял очки, точно выказывая так уважение. У него было изможденное лицо утомленного трудами чиновника – примерно таким Итянь представлял себе мужа Ханьвэнь.

Врачи смотрели на Итяня. Он кашлянул и заговорил:

– Меня зовут Итянь Тан. Я из деревни Тан. Это недалеко отсюда. Сейчас я живу в Америке. Я аспирант, то есть, простите, доцент на факультете математики, – он назвал университет, и собравшиеся с уважением закивали, – в Китай я приехал, потому что мой отец пропал, и мне сообщили, что в вашей больнице есть пациент, по описанию похожий на него.

– Разумеется, мы будем счастливы помочь нашему земляку, который добился в жизни такого успеха, – сказал главврач, – уверяю вас, вы в надежных руках. Но сперва позвольте мне рассказать немного о нашей больнице. – Он надел очки, подал знак своему спутнику, и тот достал из белого конверта листы и принялся излагать историю больницы.

Основана в 1912 году американскими миссионерами… Во время войны использовалась как военный госпиталь… Когда Хэфэй еще не стал столицей провинции… Восемь отделений…

Фразы слились в монотонное гудение. Итянь тщетно боролся с гневом, постепенно завладевавшим им, электрическими разрядами пронзавшим тело. По его вине отец угодил в больницу, а здешним врачам статус важнее больных. Когда Итянь будто откуда-то издалека услышал про некоего генерала, расписавшегося на больничной вывеске, он заметил, что нетерпеливо постукивает по полу ногой, и постукивание это было быстрее, чем речь спутника главврача. Что будет, если он просто выскочит отсюда и примется заглядывать во все палаты подряд? Да за то время, пока он тут торчит и слушает россказни, он бы уже успел всю больницу обшарить. Останавливал Итяня лишь страх: вдруг без посторонней помощи он не узнает отца? В самом начале лета, когда созревали первые помидоры, они с Ишоу ходили их собирать. Присев на корточки у высоких густых плетей, они приподнимали тяжелые листья и заглядывали под них, пока не натыкались на спелые помидоры. Возможно, сейчас он ощутит нечто подобное – удивление при виде отцовского лица, как в детстве, когда он замечал в зеленой листве всполох красного.

– Простите, но у нас очень мало времени, – послышался голос Ханьвэнь, – как вы сами видите, гость очень тревожится.

Итянь и не осознавал, что признаки его нетерпения настолько очевидны.