Карта утрат

Наконец Итянь, будто приведенный не то самим Господом, не то случаем, оказался перед нужной палатой. Вокруг кровати в углу комнаты сгрудились три медсестры. Одна склонилась над человеком на койке. Прибор для контроля за состоянием пациента был отодвинут в сторону, в палате стоял запах смерти. Другая медсестра, аккуратная и деловитая, быстро задернула ширму:

– Простите, но вам сюда нельзя…

Итянь оттолкнул ее и отдернул занавеску. Лишь потом он осознал, что, возможно, ударил медсестру, однако в тот момент он не видел никого и ничего, ее лицо слилось с лицами всех, кого он видел в тот день.

Бумажная занавеска, подвешенная на ржавых кольцах к рейке, порвалась. Итянь посмотрел на койку.

* * *

Ему хватило одного взгляда. Рот у лежащего мужчины был слегка приоткрыт, лицо – умиротворенное и спокойное, тело будто расслабленное – все указывало на то, что человек этот находился в гармонии с собой и миром. Конечно, смерть меняет тело, но душа ведь все равно проступает, выдает истину о том, какой был при жизни усопший…

Подходить ближе Итяню не требовалось. На кровати лежал не его отец.

Глава 20

Декабрь 1977

Последний отрезок пути из Хэфэя они доехали на тракторе-самосвале. Кроме них двоих, других пассажиров там не оказалось. Едва они забрались в кузов, как Ишоу устроился в углу – поджал ноги, сцепил руки в замок и положил голову на импровизированную подушку из ладоней. Когда трактор проезжал под деревьями, тени ветвей, словно пташки, скакали по его рукам.

Итянь примостился в противоположном углу кузова и наблюдал за братом, пока трактор неуклюже полз по грязным дорогам. Удивительно – как Ишоу умудряется спать при такой-то тряске? Сам Итянь никак не мог отвлечься. Когда они выехали из города, от мысли, что они возвращаются домой, его накрыли печаль и ощущение утраты. Экзамены сданы, и намного быстрее, чем Итянь ожидал, и отсутствие цели уже начало его тяготить. Если даже набраться смелости и представить, что сдал он их успешно, хватит ли у него храбрости признаться в этом отцу? Побоев Итянь больше не боялся – достаточно он натерпелся страхов в детстве. Нет, его ждут намного более грозные последствия.

Итянь вытянул ногу и легонько ткнул Ишоу в ляжку. Брат даже не заметил.

– Ишоу! Мы почти приехали! – Он сильнее уперся носком ботинка в бедро Ишоу.

Брат наконец приподнял голову и сощурился от яркого солнца.

– Что теперь Па скажет? – спросил Итянь. Чтобы перекричать рев трактора, ему приходилось вопить, и из-за этого он казался себе истеричным.

– Я только заснул! Нам еще ехать и ехать!

– Ну и что? Думаешь, Па рассердится?

Ишоу протер глаза, потом поскреб лоб.

– Нет. Главное, рассказывать ровно то, о чем мы договорились. Помни, во время сбора урожая дядя поранил руку и просил Па пока к нему не приезжать.

– Да я не об этом. Я про потом. Если мне надо будет уехать на учебу. Как я признаюсь Па?

– Проще простого. Я поеду вместе с тобой – провожу тебя. Придумаем еще что-нибудь, про другого дядю в другой деревне, и что там тоже есть девушка, с которой мне надо увидеться.

– Да я серьезно! Ты что, и правда не понимаешь, что это важно?

– Итянь, до этого еще несколько месяцев. Не трясись, братишка.

В подобных случаях просить брата о помощи было бесполезно. Ишоу умел находить решения проблемам практического характера, а о будущем, которое еще не наступило, он не переживает.

– Ладно. – Итянь присмотрелся к брату: – Ты как себя чувствуешь?

Ишоу согнулся и схватился руками за живот.

– Господи, терпеть не могу тракторы. Водитель так едет, как будто нарочно нас выбесить решил.

Итянь чувствовал себя вполне сносно, но когда трактор чуть притормозил, он крикнул трактористу:

– Можно помедленнее? Моему брату плохо!

– Небось съел вчера вечером чего-то не то, – сказал Ишоу, – хозяйка закусочной, помнишь, все время на нас пялилась. Ужасная грязнуха. Вот ведь знал я, что еда там никудышная. Поэтому на улице лучше ничего не есть. А теперь у меня еще вдобавок и голова разболелась.

Итянь полагал, что на самом деле виновата выпивка – накануне вечером Ишоу ею совсем не брезговал. Сейчас, когда Ишоу заслонился от солнца, Итянь понял, что желтизна, которую он считал солнечным отсветом, в действительности цвет кожи. На лбу у брата выступили капли пота.

Минут через двадцать Ишоу попросил тракториста остановиться, почти вывалился из кузова, и его вывернуло. Хотя он и отошел в сторонку, но Итянь слышал эти пугающие утробные звуки, даже несмотря на рев трактора. После этого полегчало, но ненадолго, и вскоре его снова скрутило. Как только они добрались до деревни, Ишоу схватил свой узелок и бросился в уборную. Итянь торопливо поблагодарил тракториста – тот уже успел посетовать на юнцов, не уважающих человека, оказавшего им любезность.

Итянь медленно побрел к дому. Ишоу давно скрылся в уборной. Итяня накрыла всепоглощающая грусть. Он посмотрел на парящих высоко в небе белохвостых орланов, подметил, что грязные лужи все еще затянуты коркой льда. Весна в этом году заставляет себя ждать. А ведь следующей зимой его, возможно, здесь не будет.