Карта утрат

– Простите. Я иногда забываю, откуда вы родом. Нет, никаких тестов не требуется. Мы уже подали на вас заявку. Вам теперь нужно только заполнить анкету с личными данными. Кто-нибудь из секретарей факультета вам поможет.

– Но откуда там могут знать, что я достаточно умен, чтобы учиться у них?

– Хватит того, что мы за вас ручаемся. Разумеется, ваша кандидатура должна быть одобрена, но с нашими рекомендациями это несложно. Неофициально они ежегодно выделяют несколько мест для студентов и аспирантов из нашего университета. – Профессор У помолчал. – Вам следует порадоваться. Это хороший университет, один из лучших в мире.

Он повторил название, но Итянь покачал головой. Он о таком никогда не слышал.

– Неужели такой же хороший, как наш, профессор?

Его родители и не подозревают о существовании других университетов, да и сам Итянь до поступления знал всего о нескольких.

Профессор У рассмеялся.

– Намного лучше. На самом деле за границей вы поймете, что о нашем университете вообще мало кто знает. Мы работаем здесь не потому что этот университет знаменит. Многие из нас могли бы работать где угодно, если бы захотели. Мы остаемся здесь… – он вздохнул, – потому что верим в эту страну.

– Профессор, не сочтите за неблагодарность, но зачем тогда вы предлагаете мне уехать?

Профессор У ответил не сразу:

– Буду с вами честен. Разумеется, это все между нами. Мы здесь… свободны не до конца. И ситуация изменится лишь через годы. Возможно, через десятилетия. Наши возможности ограничены. Лучше уехать за границу и попытаться достичь чего-то там. Не исключено, что вы вернетесь и к тому моменту все тут будет иначе.

– Но что мне делать, когда я закончу свое образование?

– Как что? Будете профессором, разумеется. Подобно всем нам. Получаем ученую степень и преподаем математику.

Итяня окатило волной гордости. С первого дня в университете он размышлял о том, до чего чудесная жизнь у профессоров. Ничего прекраснее он и вообразить не мог – живешь в тихом университетском городке и целыми днями только и делаешь, что читаешь книги.

– Вы правда полагаете, что у меня хватит способностей? Что я смогу стать профессором?

– Юноша… – с такой фамильярностью профессор У к нему прежде не обращался, – я преподаю здесь уже много лет, и я сразу вижу тех, кто, как вы, подходит для научной карьеры как по способностям, так и по темпераменту. Не представляю, чем вы еще могли бы заниматься, и, честно говоря, по-моему, даже попытайся вы – выйдет у вас скверно. В прошлом году я в составе делегации ездил в Америку, жизнь там совсем другая. Вы даже не представляете насколько. Вам понравится, я уверен.

Итяню и самому хотелось бы в этом убедиться. Но съездить за границу на несколько недель, как турист, примерить новую страну, словно дешевую рубашку, которую покупаешь на сезон, – это одно дело. А профессор У предлагает нечто совершенно иное – провести в другой стране годы, возможно, целую жизнь.

– Юноша, улыбнитесь же. Такое надо отпраздновать. Расслабьтесь в кои-то веки.

Из кабинета Итянь вышел с ощущением, что ему навязали будущее, которого он сам не выбирал. Рассказывая о поездке, профессор У словно предоставил Итяню возможность решать, ехать или нет, но чем больше он говорил, тем отчетливее Итянь понимал, что все уже решено. Итянь взглянул на часы. У него сложилось впечатление, будто он просидел в кабинете несколько часов, однако на самом деле прошло всего тридцать пять минут.

– Значит, начало в следующем году? – спросила Мали вечером, когда Итянь рассказал ей и Цзяньго о предложении профессора У.

Мали сидела в кресле в углу комнаты, где Итянь жил вместе с Цзяньго. Сосед по комнате лежал на кровати, лениво листая книгу. За два года жизни в общежитии для преподавателей они оба привыкли к относительному простору, и теперь Итянь не понимал, как они до этого столько лет ютились в тесноте.

– Наверное, да. Если меня возьмут.

– Сколько человек они берут? – спросил Цзяньго.

Итянь попытался вспомнить, упоминал ли об этом профессор У.

– Он, по-моему, не говорил.

Цзяньго вздохнул и что-то пробормотал.

– Что ты сказал?

– Не знаю, поехал бы я или нет, если бы такое предложили мне. Американцы считают, будто они лучше всех остальных. И вообще, может, там и еды-то нормальной не сыскать.

Остаток вечера Цзяньго делал вид, что не замечает их. Он уткнулся в книгу и стремительно, едва не вырывая тонкие страницы, перелистывал их. Устав от разлитого в комнате напряжения, Итянь и Мали ушли.

За полтора года, что они встречались, у Итяня с Мали выработался ритуал: трижды в неделю после ужина в университетской столовой она ненадолго заходила к нему в гости. После он провожал ее в расположенное на противоположном берегу озера общежитие для персонала. Сотрудники университета жили по восемь человек в комнате, а спали на трехъярусных койках.

– Надеюсь, Цзяньго смирится, – сказал Итянь.

– Сомневаюсь, – покачала головой Мали, – они дома наверняка уже много лет только и говорят о том, как бы за границу уехать. А шанс выпал тебе. Деревенскому пареньку.

– Честно говоря, странновато как-то. Я ему так долго завидовал.