Картина Сархана (другая редакция)

Лиза махнула рукой на разгадывание этой тайны и мысленно вернулась к радуге, о которой недавно размышляла. Повторила соотношение цветов и фамилий. Хмыкнула. Этот порядок совпадал с порядком семерки на фотографии Сархана. За одним обидным исключением. Лизе и де Йонг надо было поменяться цветами. Таким образом, художница становилась синей, а Лиза — зеленой. Обидно. Зеленый цвет у Лизы ассоциировался с унылым болотом и лягушками. То есть Сархан хотел этим отразить ее уныние?

Ладно, это она могла принять скрепя сердце, но вот де Йонг! Синий цвет? Лизин любимый. Просто невыносимо! На старухе любой другой цвет смотрелся бы лучше, чем этот. Нет, надо быть честной: любой другой цвет смотрелся бы так же плохо. Было особенно обидно оттого, что подходивший Лизе синий достался именно де Йонг. Ладно бы Саймону или Николь.

Она вспомнила, как сравнивала де Йонг с мумией, у которой все органы выжгла зависть. Сейчас это сравнение казалось не очень корректным. Лизу озарило: зависть работает иначе. Синий цвет стал триггером. Лиза была готова смириться с доставшимся ей зеленым, но мысль о том, что де Йонг будет в синем… раздражала. И этот раздражитель требовалось устранить. Лиза не столько хотела забрать цвет себе, сколько отнять его у бабки.

Лиза вдруг поняла, о каких именно ключах говорил Саймон в «Пятом круге». И о каких отношениях с несуществующим говорила Николь. Теперь Лизе казалось, что Сархан создал свою работу именно для нее. Лиза провела параллель между Сарханом и де Йонг. Абигейл никогда не станет и вполовину такой великой, как Сархан. Она и не хочет. Ей достаточно того, чтобы исчез раздражитель. То самое фото, другие его работы или сам загадочный художник. Нет задачи взобраться на его уровень, а вот скинуть его с вершины — это да.

Лиза снова посмотрела на художницу. Недавняя острота сознания забрала все доступные мыслительные ресурсы. Де Йонг сидела, сложив руки на коленях. Теперь уже совершенно точно можно было сказать, что выражение лица у нее изменилось. Вероятно, она просто устала.

— На сегодня все, — сказала вдруг Абигейл и медленно встала.

Лиза только в этот момент осознала, что де Йонг все это время вообще не шевелилась, сидя на жестком стуле. Должно быть, у нее затекли все конечности, устала спина и просто безумно болела задница.

— Вы же ничего не нарисовали! — возмутилась Лиза.

— Да что вы говорите, мисс Ру? А я и не заметила! — скривилась де Йонг.

Лизе показалось, что художница очень сильно чем-то раздражена.

14

Лиза закрыла дверь за де Йонг и взялась за голову. Боль возвращалась, несмотря на аспирин. Это была какая-то новая боль. Она не концентрировалась в конкретной точке, а охватывала весь череп. Нет, скорее давила на него изнутри. Как газ, распирающий воздушный шарик. Его вроде нет, но давление чувствуется. Лиза пошла на кухню, сунула капсулу в кофемашину и осмотрелась, вспоминая, что хотела сделать. Мысли путались, будто бы блуждали в том газе, который заполнял голову.

Повинуясь странному влечению, Лиза пошла в спальню. Взяла с зарядки телефон и сняла его с авиарежима. Она едва успела развернуться, чтобы пойти на кухню, как телефон завибрировал. Лиза медленно посмотрела на экран. Незнакомый номер. Нет никаких причин брать трубку, но… Она сама не понимала, почему сделала это. Лизе показалась, что она не участвует в процессе, просто наблюдает за тем, как ее палец делает движение по экрану, а рука подносит смартфон к уху.

— Да?

— Привет.

Лиза не сразу поняла, кто это. Саймон звучал подавленно.

— Как ты? — она медленно села на кровать, не зная куда деться.

Возникло странное щемящее чувство. Как будто тоскливое чудовище поселилось в солнечном сплетении. То самое, которое она пыталась разглядеть в «Пятом круге».

— Я в порядке. — Саймон усмехнулся. — Я это заслужил в любом случае.

Ей послышались вопросительные нотки в последней фразе. Наступила странная тишина. Тоскливый монстр в солнечном сплетении стал больше. Что-то происходило. Лиза ждала.

— Черт, я не мастер говорить слова без сценария, — попытался пошутить Саймон и тут же стушевался. — Дурацкая шутка получилась…

Лиза просто не узнавала его. Его речь, фразы. Все стало другим. Перемена в нем, с одной стороны, пугала, а с другой — завораживала.

— Ты в тюрьме? — зачем-то спросила Лиза.

— Что? Не совсем, суда еще не было и… Да это не важно. — Саймон глотал согласные. Человек, который всю сознательную жизнь говорил со сцены.

— Послушай…

— Нет! — он перебил ее. — Я знаю.

Снова наступила пауза. Лизе показалось, что Саймон никак не может сказать что-то. Она зачесала волосы пятерней и закусила большой палец. Колотилось сердце, хотелось встать и идти куда-то, но она замерла.

— Я… — он глубоко вздохнул и наконец сказал то, что все не мог произнести: — Прости!

Лиза не успела даже удивиться. Связь прервалась. Она посмотрела на экран телефона. Тоскливый монстр в груди будто бы взорвался. Он в один миг разлетелся по всему телу, а в солнечном сплетении образовалась дыра.