Картина Сархана

Лизе показалось, что она говорит с подростком, обиженным, возможно даже униженным, поведением взрослого.

– Нет.

– Не ври мне!

Интересно, подумала Лиза, то есть те ответы, которые не укладываются в картину мира Николь, не принимаются. Не рассматриваются. Это не разговор, конечно, а попытка утвердиться в своем мнении.

– Да, – с грустью сказала Лиза. А что еще оставалось?

– Я так и знала! Я сразу поняла, что с тобой что-то неладно! Парсли – это одно, но Саймон! Зачем ты его упекла в тюрягу, а?!

– Зачем тебе нужно это знать?

Лиза вышла из кухни, села на диван и растерянно посмотрела на панораму. В городе все было по-прежнему. Он продолжал жить, движимый какими-то неведомыми силами.

– Не надо пудрить мне мозги! Не лезь ко мне в башку! Просто отвечай на вопросы!

– Я не хотела…

– Не ври, сука! – Голос Николь сорвался и дал петуха.

Очевидно, это еще больше разозлило ее. На заднем плане что-то загремело, возможно отправленное в полет пинком. Зазвенело стекло, незнакомый голос возмутился.

– Заткнись! – рявкнула Николь в сторону от трубки, потом снова обратилась к Лизе: – Отвечай!

Лиза вздохнула. Она не помнила вопроса. Николь, вероятно, тоже. Да он и не имел значения. Лиза отчетливо увидела входящего в яростный транс ребенка. И ярость эта – праведный гнев – давала право на все, что угодно.

Где-то внутри этого транса мальчик Николас бежит от уязвимости, не сумев ее пережить. И цепляется за гнев как за последнее средство от безумия. Этот мальчик ныряет в тоннель, с которым все понятно. Который всегда ведет прямо, но это так только кажется. На самом деле он идет по кругу. Но изнутри, конечно, этого не увидеть. Как и не увидеть паровоза, который нагоняет и вот-вот раздавит.

И каждый раз одно и то же. Поезд настигает Николаса, дробит кости, рвет на части, и все начинается заново. Николас оказывается на станции метро, растерянный, напуганный, не понимающий, почему он не хочет туда идти. Лиза вынырнула из видения, зная, что сейчас произойдет. Она собиралась положить трубку, пока еще не поздно, но не успела. Недавние истерические, почти неконтролируемые крики Николь сменились сипением.

– Послушай… – Лиза хотела что-то сказать, но поняла, что это абсолютно бесполезно. Она просто не сможет ничего объяснить. И не потому, что не подберет правильных слов, а потому, что и правда выбила бы опору из-под Николь. Она просто не может позволить этому случиться.

– Просто ответь на вопрос!

Лиза покачала головой. Странная смесь инфантилизма и родительской требовательности. Лиза как будто не оправдала каких-то ожиданий. Николь показала ей музыку, пустила в свой клуб, а она… Тут нечего сказать.

– Прости.

Лиза положила трубку. Задумчиво посмотрела на экран. Могла ли она что-то сделать? Был ли хоть маленький шанс? А потом возник другой вопрос: что бы она делала, если бы была Сарханом? Лиза улыбнулась, нашла в записной книжке номер Миллер и позвонила. Долго слушала гудки, но Анна все-таки ответила:

– Да?

– Это Лиза, мы пару раз виделись…

– Мисс Ру. – Миллер сразу показала, что поняла, кто звонит, и нет смысла тратить время на дальнейшие пояснения. – Чем могу помочь?

– Мы можем встретиться?

– Зачем? – Собеседница несколько удивилась.

– Я точно не знаю, если честно, – призналась Лиза. – Мне просто кажется, что нам нужно поговорить.

– Ну, если так надо… – Миллер задумалась о чем-то. – Можем встретиться в воскресенье.

Лизе показалось, что ее слова прозвучали зловеще.

– А сейчас нет возможности?

– Я на репетиции.

– Я подъеду куда скажете.

Миллер устало вздохнула, но все-таки продиктовала адрес. Лиза положила трубку и позвонила на ресепшен.

– Да, мисс Ру?

– Вызовите мне машину.

– Конечно. Подать на подземную парковку? – правильно поняв, что Лиза намерена покинуть дом, не привлекая внимания, уточнила Хейли.

– Да.

Лиза отправилась сушить волосы и одеваться. Она с отстраненностью наблюдала за своими действиями. Дело не в самих действиях, а в абсолютной тишине, сопровождавшей их. Лиза неторопливо собралась и посмотрела на себя в зеркало. Она вдруг поняла, что тот, кто смотрит из ее глаз, не должен одобрять или не одобрять ее действия. Он может только наблюдать, не давая никаких оценок происходящему. В противном случае он повлияет на происходящее, как она сама недавно. Это бы нарушило принцип свободы воли.

Отправившись на кухню, Лиза взяла телефон и посмотрела на картину Матисса. Повинуясь спонтанному порыву, взяла ее с собой и вышла из квартиры. На этот раз лифт снова ее подвел. Она оказалась в холле. Лиза пожала плечами и хотела было нажать на нужную кнопку, но остановила себя. Вышла из лифта и направилась к стойке.

– Ваша машина ждет вас. Черный «мерседес», – сообщила Хейли.

– Хорошо. – Лиза протянула ей картину и попросила: – Передайте Остину. Это подарок.

Хейли непонимающе уставилась на нее, пытаясь понять, о ком идет речь, потом сообразила, смутилась и кивнула. Лиза вернулась в лифт и спустилась на парковку. Нашла глазами нужную машину. Водитель услужливо открыл перед ней заднюю дверцу и поздоровался:

– Добрый день, мисс Ру.

– Здравствуйте… – она прочла его имя на бейдже, – Амит.