Картинки дипломатической жизни. Воспоминания сотрудника миссии Российской империи в Вашингтоне, Брюсселе и Лондоне

Не думаю, чтобы Салливан сам писал эту книгу. Вероятно, она написана со слов его каким-нибудь бойким журналистом, но, во всяком случае, книга очень своеобразная, в своем роде интересная, издана тщательно и содержит несколько портретов автора и разбитых им противников. На всех рисунках «гладиаторы XIX века» изображены со сжатыми кулаками, натянутыми мускулами и поясом вокруг обнаженного тела. Пояс для боксера имеет большое значение: как капельмейстеру оркестра почитатели подносят дирижерскую палочку, так боксеру-чемпиону жалуется поклонниками почетный пояс. Салливан тоже получил пояс, изображение которого находится в книге его воспоминаний. Пояс золотой, украшенный 397 бриллиантами, подарен был ему почитателями.

Я прочел книгу Салливана внимательно, но мне все же оставалось непонятным увлечение англосаксонской расы боксом и легкость, с которой любители этого спорта выступают на арену, чтобы получать тяжеловесные затрещины, обезображивающие их на всю жизнь.

В своей книге Салливан, описав победы над знаменитыми боксерами, рассказывает, между прочим, о «серии пикников», которыми он услаждался, путешествуя по Америке. Эти пикники заключались в том, что Салливан вместе с несколькими приставленными к нему коллегами-боксерами разъезжал из города в город, давая каждый вечер представление, то есть ухлопывая в лоск своих приятелей к вящему удовольствию публики. Эти артистические «турне» сделались еще более интересными, когда Салливан объявил, что обещает дать сто долларов всякому, кто сможет устоять против него в четыре круга. Нашлось-таки пятьдесят девять охотников, которые попробовали свое счастье, и все были, разумеется, разбиты или «наказаны», выражаясь языком боксеров.

Мне особенно понравилось, как Салливан в своей книге старается доказать, что удары, которыми он так щедро награждал своих противников, вовсе не так болезненны, как можно думать.

«Самое верное средство повалить противника, – говорит он, – это – ударить его кулаком в подбородок. Доктора говорили мне, что это место находится в связи со спинным хребтом. Сухой удар по подбородку, по-видимому, на время парализует мозг. Чувство, ощущаемое при этом, должно быть вроде того, какое испытывается при усыплении эфирным наркозом. Мысли неясны, чувствуется головокружение и легкая тошнота. При этом боли почти нет никакой, но весь организм остается в состоянии оцепенения, мертвенности».

Благодарю покорно за такое внимательное отношение к жертвам. По мере чтения книги Салливана мне стало досадно за все разбитые им физиономии, и понемногу мне в душу закралось чувство неприязни к этому самоуверенному силачу, злоупотребляющему своим физическим превосходством.

Мне хотелось, чтобы настал конец этой гегемонии кулака. Я ждал, чтобы проявился новый, более молодой и искусный силач, который уложил бы Салливана и отомстил одним ударом за все его сногсшибательные затрещины.

Я не ошибся. Такой новый чемпион появился в лице калифорнийского боксера Джима Корбетта, молодого и красивого малого. Бой между ним и Салливаном произошел в Новом Орлеане, в том самом Новом Орлеане, где двенадцать лет назад Салливан разбил и чуть не ухлопал до смерти знаменитого Района. Корбетт уложил Салливана. Всякому чемпиону своя очередь.

Мне довелось присутствовать на этом состязании. Это было в сентябре 1892 года. Длинное и далеко не комфортабельное путешествие во Флориду окупилось мне сторицей крупным пари, которое я выиграл, побившись об заклад за Корбетта. Многочисленные поклонники Салливана никак не могли допустить, что настал его конец, и все держали пари за него. У Корбетта было сравнительно мало сторонников. До сих пор не могу забыть этого зрелища.

Я приехал в Новый Орлеан накануне в обществе нескольких американских друзей. С большим трудом удалось нам отстоять благодаря Рузвельту заказанные нами комнаты в самой старинной гостинице Нового Орлеана. В столовой хозяин гостиницы подошел к нам и с оттенком некоторой гордости произнес: «В этом зале было убито больше людей, нежели на многих полях сражения». В южных штатах в прежнее время револьвер вообще очень легко пускался в дело. Недаром рассказывали мне, но сам я не видал этих надписей, что в церквах можно было видеть картонные плакаты с надписью: «Просят в органиста не стрелять, потому что он делает, что может».

Новый Орлеан был полон самого разношерстного народа, съехавшегося на бой. Многие из них – без всякой надежды видеть состязание, ибо в амфитеатре всего десять тысяч мест, а билеты все находились в распоряжении Олимпийского клуба Нового Орлеана, который уже давно распределил их между гимнастическими и спортивными клубами Америки. Барышники предлагали шальные деньги за последнее место в громадном зале. Все улицы были запружены народом, и мы с трудом добрались до своих мест.