Картины эксгибициониста

Около двух часов ночи стало понятно, что всё не так уж и гладко. Слишком много пауз между дублями, пока Мик слушал мнения «богов» из аппаратной. Распространился слух, что Джеггер звонил Джимми Миллеру за помощью, и теперь тот едет в студию навести порядок в этом бардаке. Я вышел оттуда около четырёх утра, встретив по дороге Ронни Вуда, который тогда присоединился к The Small Faces. Он пришел с гитарой и подружкой Крисси, я пожелал ему удачи. Мне заплатили пятьдесят фунтов за сессию — этого хватит оплатить аренду жилья на месяцы вперёд.

Проблемы с Иэном Хейгом становились все явнее и серьёзнее. Он плохо выглядел, и его время в группе было сочтено. Ли, Дэйви и я были обеспокоены и между собой обсуждали альтернативы. Иэн должен уйти, но кто же его заменит?

Решение предложил Дэйви. «Есть барабанщик из Mark Leeman 5, которого очень уважает Криc Уэлч из Melody Maker. Он здорово лабает джаз — отличный джазовый барабанщик».

— Когда мы можем с ним встретиться?

— Я позвоню Крису и попрошу его привести Брайана на наш концерт, — ответил Дэйви.

Следующий шоу проходило в клубе «Speakeasy». После выступления меня представили Брайану Дэйвисону. Первое, что меня поразило — искромётный блеск его глаз. Каждое высказывание сопровождалось лёгким посмеиванием. Будучи несколько взрослее большинства «детей цветов», он, тем не менее, носил все атрибуты эпохи. Брайан Дэйвисон — Блинки (Мигала) — получил прозвище в своей группе Mark Leeman 5 после того, как остальные обнаружили, что барабанщик Арт Блэйки сильно повлиял на его технику. Так, Блэйки стал Блинки. Мы договорились встретиться ещё раз.

— Мне не очень нравится его имидж… его одежда, волосы, — сказал я Дэйви и Ли после встречи.

— О чем ты говоришь? Барабанщик Spirit вдвое старше, да ещё и лысый, — хором ответили они.

— Хорошее замечание!

Брайана мы не прослушивали — его репутация не вызывала ни у кого сомнения. Осталась лишь одна проблема — уволить Иэна, и это повисло тяжким бременем на мне. Он не сделал ничего плохого, был приятным малым, и самое главное — он был другом. Он причинял боль в первую очередь себе и, конечно, группе.

Всю ночь перед беседой я размышлял над сложившейся ситуацией вместе с Ли. Я очень наделся, что он пойдет со мной в качестве поддержки. Возможно, это было частью плана Ли, дабы поднять мою уверенность в себе, когда он категорически заявил: «Ты лидер группы, ты сам должен сказать ему».

Полагаю, я всегда хотел услышать эти слова, но, честно говоря, быть лидером группы было трудно и страшно. Но кто–то должен был делать грязную работу, и выбор пал на меня.

Всю ночь я плохо спал, а на утро поехал к Иэну. Его трясло и бросало в пот. Перед тем, как я смог произнести хоть одно слово, он сам сказал, зачем я пришел. Я лишь кивнул. Он ответил, что всё в порядке. С его стороны не было ни злости, ни чего–либо еще, только покорность обстоятельствам — буквально. Меня это поразило.

— Всё… нормально.

Какое–то время мы смотрели друг другу в глаза.

— Удачи тебе! — произнёс я.

— И тебе тоже!

Больше его я никогда не видел.

Хотя группа, подарившая вам «Flower King of Flies», была ещё совсем зелёной, вы могли бы бросить её семена на любую почву, и они немедленно бы расцвели. Эндрю Олдэм и его рекорд–компания это знали, а поскольку история имеет свойство повторяться время от времени, так что мы поставили свои подписи под контрактом только благодаря тому, что наши семена не были брошены на бесплодную равнину, но о них позаботились на столах с блестящей поверхностью, армированные хромированными ножками. Более того, наши семена обогатили пчелки из улья рок–н–ролльного медиа–цирка.

«Мы хотим начать запись как можно скорее», — заявил Олдэм. Его слова поддержал закадычный друг Эндрю, бухгалтер Тони Колдер: «Мы хотим, чтобы вы записали собственный материал», что настроило нас на рабочий лад.

Дэйви всё чаще приглашал меня к себе домой, удостоверившись, что сэндвичи, которые я приносил собой, были вне поля зрения его бассета, а я играл на пианино. Именно там я сочинил “Azrael”, массивную тему на 5/4, которая незаметно переходила в вариацию рахманиновской прелюдии в до–минор. Ли написал текст, основанный на персонификации скелета с косой, ещё известного как Ангел Смерти. Прелюдия Рахманинова рисовала картину пробуждающегося человека, пытающегося вылезти из гроба, в котором он был заживо поргребён, ошибочно признанный мёртвым. Я чувствовал, что две идеи соответствовали друг другу. Eщё много композиций родилось в той маленькой комнатке.

Голос Дэйви больше подходил для мелодических линий в противовес хриплому пению Ли, но вместе они могли охватить все жанры. Мы были очень гибкими. Дэйви писал тексты во время поездок на метро, Ли цитировал Оскара Уайльда, используя такой же противоречивый юмор и пафос для своих лирических полотен, а Брайан весело посмеивался, отстукивая ритм на телефонной книге.