Картины эксгибициониста

Меры безопасности были весьма условными, часто не хватало гримёрок и помещений для аппаратуры и инструментов. Сити Холл города Шеффилд был не исключением. Пять воодушевленных девушек пробрались в служебное помещение и потребовали автографы. Поскольку не оказалось никого, чтобы их выставили, большинство групп исполнили просьбу. Даже Джими, лишь бы его оставили в покое. Но, когда они уже уходили, одна насмешливо бросила в его направлении: «Я думаю, Эрик Клэптон намного лучше тебя». Раскрыв рот от удивления, каждый задумался, как ответить на эту совсем ненужную ремарку. Но Джими лишь пассивно ответил в духе самого любезного придворного: «Да, я тоже так думаю», чем поразил всех.

Pink Floyd были самыми странными чуваками в туре. Сид Барретт — единственный настоящий музыкант из них, хотя кое в чём был очень похож на нашего Дэйва. Он не принимал себя слишком всерьез, в отличии от его товарищей, которые в целом производили впечатление университетских снобов. Я подслушал как Роджер Уотерс спрашивал других, чей черёд идти в студию на следующий день. Я спросил его:

— Вы по очереди ходите в студию? А вы когда–нибудь вместе там собирались?

— О нет, — последовал ответ. — Это избавляет нас от споров и конфронтации.

Их музыка, я думаю, похожа на искусственное оплодотворение, но не близка к божественному непорочному зачатию. Она звучала холодно и фригидно.

На Хендрикса ходили смотреть все музыканты, и хотя я не горел желанием, но мельком просматривал его финальные номера. Глядеть на другие группы для меня, как день отдыха, проведённый за работой, но на Хендрикса нельзя не смотреть. Митч и Ноэл видели его ближе всех. Они никогда не знали, что он выкинет еще. Если Битлз выпускали новую запись, Джими разучивал её до того, как она попадет на прилавки магазинов, и играл с такой мощью, что версия самих битлов слушалась как кавер. Но как только вы сталкивались с любезными, благородными и даже скромными манерами, его поведение становилось ещё более любезным, благородным и скромным, особенно когда он случайно разбил гитару об ударную установку Митча. Это произошло на концерте в Северной Ирландии, Митч был весь в слезах.

«Как ты мог так поступить?» — всхлипывал он. — «Никогда не делай этого больше».

Хендрикс тихо улыбался, но не извинился.

Одним редким вечером я сидел в Speakeasy за столиком вместе с ним и Джеффом Беком. Чувствуя себя не своей тарелке, я надеялся, что присутствие простого пианиста не очень обременит их, в то время как сами они с энтузиазмом обсуждали достоинства струн для банджо против обычной «проволоки», а также различные типы аппликатуры — вся та фигня, которую клавишнику незачем знать или интересоваться. Джими вытащил коробок спичек и одним стремительным движением большого пальца зажег спичку, как будто поджег зажигалку Zippo.

— Как это у тебя получилось? — рассмеялся я.

— Смотри, я тебе покажу, — усмехнулся Джими. — секрет в том, что спичку надо загнуть одним движением, а затем резко так… Раз!

Eщё одна спичка зажглась, и я обнаружил, что у него огромные большие пальцы.

— Дай я попробую.

— Аккуратнее, а то не сможешь стучать по клавишам, если не получится.

Я попробовал, результат впечатлил. Настолько, что я пошел к другому столику продемонстрировать свой новый навык. Выбираешь спичку, гнёшь большим пальцем… резко щелкаешь пальцами… чувствуешь запах палёной кожи вперемешку с фосфором. Смущенные зрители, взглянув на меня, потянулись за своими стаканами, а я только тогда почувствовал боль. Весь следующий концерт большой палец напоминал мне о прошлом вечере, когда должен был вступать в игру.

Артур Браун прозвал меня «Хендриксом клавишных». Хотя я и восхищался Джими, я был смущен и польщен тем, что столь уважаемый современник с готовностью поставил меня в один ряд с кем–то из разряда Магнума 44 калибра. Я и Джими прошлым вечером вели себя как старые друзья, но когда мое «Привет» было проигнорировано, стало больно. В этом бизнесе отношения считались чем–то излишним, особенно в сочетании с наркотиками.

Последним местом нашего тура был Глазго, зал под названием Green's Playhouse. Как и в любой последний вечер, бригада техобслуживания позволила себе как следует повеселиться. У группы Amen Corner был хит “Gin's House”, и когда Энди Фэйруэзер–Лоу (известный как Энди Фаулуэзер–Хай) упал на колени, чтобы нанести удар в последний раз перед сотнями вопящих девиц, техники услужливо окружили его стаканами воды и в дополнение прибили к полу мой орган. На прощальной вечеринке члены бригады устраивали конкурсы, измеряя, чей краб больше, раздавливая их между монетками. Если этого было мало, делились, у кого было больше половых болезней.

Ли вспоминает:

После окончания тура наша цена взлетела до 400 фунтов за вечер.

Я съехал с дыры на Кромвелл роуд и поселился в квартире на третьем этаже в Дрэйтон Гарденс, вместе с Дэйви.

7. Первый прорыв в США