Картины эксгибициониста

Мало кто замечает, только посвященные. Ты узнаешь о проблеме, едва взглянув на партнёра. Мы работали буквально на краю, нам нужен не только один контакт глаз, чтобы дойти до конца в ту ночь.

Сигналом выступала палочка Джозефа или его порхающие руки. Но зачастую нас поддерживало само осознание факта, что мы на грани жизни и смерти и, молясь о том, как бы никому не обосраться. Невозмутимые волынщики вступили на «Карелии». И они пошли в обкуренную толпу. Аудитория смотрела на вторжение шотландских рядов в состоянии туманного ступора. Создалось впечатление, что шотландцы провели годы в исправительном учреждении, а теперь обрели долгожданную свободу. И сил у них хватило только на то, чтобы встать. Огромный прожектор высвечивал их нестройный путь среди распластавшихся тел. И вдруг все закончилось.

Сжимая заслуженную бутылку скотча, Ли забылся в прерывистом сне в машине по пути домой в Лондон. Ему снились кошмарные картины забытых фрагментов и пингвинов, вторгающихся в шотландские крепости.

Как бы то ни было, мы затмили всех. NME выдал статью с таким заголовком:

Nice завоевали фестиваль в Пламптоне

Недалек тот день, когда The Nice наймет армию для своих концертов. В воскресенье они умудрились собрать оркестр из 43 музыкантов и шотландскую группу волынщиков из Лондона. И это всего лишь трио.

Джозеф Эгер, уважаемый дирижер нью–йоркского симфонического оркестра взял бразды правления оркестром. Концерт начался с бранденбургского концерта Баха. Звучало потрясающе, а когда вступили The Nice, раздались оглушительные аплодисменты…

По окончании длительных оваций восторженной толпы, я спросил Ли Джексона, достигла ли группа пика своих возможностей.

Нет, это всего лишь зачатки, — ответил он. — Вопрос, где мы можем это сделать, а не что мы можем делать. Если у нас получится выступить в Карнеги холле с большим оркестром, мы сделаем это.

В том месяце Melody Maker признала Тома Джонса певцом номер один, The Beatles — группой номер один, меня поставили на второе место в категории инструменталистов. Первым был Эрик Клэптон.

Я не попал на вершину, но к большему огорчению мы опоздали на рейс до Ньюкасла, где должна состояться версия «Пяти мостов» для трио. Нам пришлось сесть на поезд. Телеканал Ньюкасла Tyne Tees Television представил нас как «… группу, играющую смесь блюза с Бетховеном». Очередь в городской концертный зал полностью обогнула здание и пошла на второй круг. Из моего номера в гостинице открывался отличный вид, но я клянусь, что я видел больше пяти мостов. Когда я спросил Ли о новых строениях, он ответил, что мог обсчитаться или же они построили несколько новых мостов. Меня больше беспокоило содержание его текстов, чем дань уважения родному городу. «Нет смысла кричать о грязном воздухе, когда нечем дышать. Нет смысла говорить о работе с 9 до 5, когда кишка тонка уйти с неё.»

Такие слова, написанные одним из «своих» парней, однозначно заслуживали удара бутылкой из–под доброго ньюкаслского эля. Другого выбора, как назвать пятичастную сюиту “The Five Bridges”, просто не было. Ньюкасл производил нечто более ценное, чем мы, но времени сочинить ещё несколько частей дабы соответствовать славному городу, уже не было. Концерт «приняли на отлично». До этого мы успели посидеть в баре и и пару часов поспать, и мы снова летим в самолёте на ещё один фестиваль блюза и поп–музыки в немецком Эссене.

Аэропорт Дюссельдорфа напоминал лагерь беженцев, с бесчисленными ордами европейцев во всех углах, с огромными тюками одежды и оравой плачущих детей. Человек от организаторов не позаботился о нужном количестве транспорта, и ему пришлось нанимать такси в дополнение к микро–автобусу (так он назвал это средство). Меня попросили встретиться с эссенской прессой, радио и телевидением.

— Я устал, — на самом деле я был выжат, как лимон.

— Ну пожалуйста, пожалуйста! Все в ожидании, мы и так уже опоздали.

— Всему виной долбаный туман. Да и сами свалите в туман.