Картины Парижа. Том I

Новая секта, состоящая главным образом из молодежи, следует заветам, помещенным в книжке под заглавием Заблуждение и истина^{426}; она написана мистиком с горячей головой, которому, однако, не чужды проблески гениальности.

Члены этой секты страдают головокружением — болезнью, очень распространенной во Франции в последние пятьдесят лет; болезнью, дающей широкий простор всякого рода ненормальностям воображения и толкающей его в область чудесного и сверхъестественного. По учению этой секты, человек представляет собой падшее создание и в своих нравственных страданиях виноват сам: он вышел из центра истины; бог по своему милосердию еще удерживает его в пределах окружности, тогда как он мог бы уже отойти от нее на бесконечное расстояние. Окружность представляет собой как бы сияние, исходящее из центра, — и от самого человека зависит приблизиться к нему по тангенсу.

Для того же, чтобы достигнуть по тангенсу центра, последователи этой секты ведут жизнь, преисполненную самого строгого воздержания; постятся вплоть до того, что впадают в маразм; вызывают этим экстатические видения и удаляют от себя все земное, чтобы предоставить душе бо́льшую свободу и возможность общения с центром истины.

Деятельность человеческого ума, возмущенного своим неведением; жажда все узнать и во все проникнуть силой собственного разума; смутное чувство, заложенное в человеке и заставляющее его думать, что он несет в себе зародыши самых высоких знаний, — вот что толкает людей с созерцательным воображением к познанию неведомого мира. И чем гуще покров, наброшенный на этот мир, тем охотнее слабый и любознательный человек взывает к чуду и верит в чудесное. Воображаемый мир является для него миром реальным.

192. Навоз

Столица изобилует навозом — ибо здесь множество лошадей. Он служит удобрением окрестных огородов, где выращивают салат, капусту и другие овощи. Но все овощи, рост которых ускоряют этим искусственным способом, почти всегда приобретают какой-то неприятный привкус. И вот подобно этому — осмелюсь ли сказать? — обстоит дело и с умами. Их тоже некоторым образом унаваживают, т. е. подталкивают, развивают. Желают, чтобы пятнадцатилетние щеголи выказывали необыкновенную эрудицию, и думают, что развили их ум, тогда как только нагрузили их память. Очень многие ослепленные отцы впадают в это роковое заблуждение. Заметив хорошие способности в своих детях, они разрушают их здоровье, стремясь сделать из них ученых. Жалкие награды, выдаваемые университетом, окончательно кружат головы отцам, которые воображают, что в этом предел славы и что весь мир устремляет взор на ученика, которого удостаивает поцелуем ректор университета. Таким образом, молодой парижанин, очень умный в восемнадцать лет, к двадцати пяти или тридцати становится самым заурядным человеком, ибо истощил все свои силы на учение. По выходе из университета голова его бывает так забита словами, что в ней уже не остается места для мыслей.

193. Садоводство

Садоводство, культивируемое в окрестностях Парижа, обходится без удобрений. Им занимаются с редкой заботливостью любители, всецело посвятившие себя этому невинному и полезному искусству. Они приятно и вполне законно расходуют свои богатства и получают от природы все блага, которыми она вознаграждает упорный и внимательный труд.

Овощи приобретают благодаря этому уходу превосходнейший вкус. Сорта фруктов теперь значительно улучшены. Персики, абрикосы, груши являются как бы новыми плодами как в отношении вкуса, так и в отношении красоты, а целый ряд успешных опытов еще более совершенствует эти новые превосходные сорта. Цветы также являются предметом культуры, и, знакомясь с ней, наглядно убеждаешься в том, какую она может представлять собой ценность, когда ею руководит не рутина, а знание и ум.

Глаз, усталый от черной, зловонной грязи столичных улиц, с наслаждением отдыхает на этих садах, где растительное царство сверкает во всем своем великолепии, где плодородие увенчано яркими цветами. Откупщику казенных доходов прощаешь его чрезмерное богатство, когда он употребляет его на то, чтобы сделать землю плодородной и украсить ее прекраснейшими уборами. Его оправдание как бы написано на шпалерах, восхищающих взор и прельщающих обоняние. Этот драгоценный источник здоровой пищи — превосходные овощи, фруктовые деревья — сулит беспрерывное изобилие. Откупщик на время прощен ради этого изобилия, создающего такую светлую картину; она заставляет забыть все, что на нее не похоже. Проклинать откупщика можно только в его раззолоченном доме, который он занимает в столице.