Картофельное счастье попаданки (СИ)

— Ваше величество, остановитесь! — сказал граф Кэррингтон. — Еще есть шанс решить дело миром. Проявите милосердие и отпустите принцессу к ее отцу. Уверен, он сумеет отблагодарить Терезию и станет добрым другом нашей страны. А эта малышка всегда будет молиться о вашем здоровье и благополучии.

Но король только рассмеялся в ответ:

— Эта малышка принесет мне еще одну провинцию! Так что довольно разговоров, господа!

Повинуясь его жесту, гвардейцы снова двинулись вперед.

— Это глупо, ваше величество, — Кэррингтон подал мне знак отойти с Армель подальше. — Ширина дороги здесь такова, что одновременно к нам смогут подойти не больше трех человек. С одним из них, я уверен, справится месье Шекли, а двумя другими займусь я сам. А после первого поверженного противника в моих руках будут уже две шпаги, и обе их я пущу в дело. А богатырь, что стоит за нашими спинами, сумеет найти применение тем булыжникам, что валяются тут повсюду.

Он пытался избежать кровопролития, но король не внял его словам. Прозвучал еще один приказ, и слуги короля ринулись в бой.

В фехтовальном мастерстве графа я уже имела возможность убедиться, но и Габриэль показал себя с самой лучшей стороны, хотя в противники ему достался бывалый воин. Металл звенел, и, казалось, воздух раскалился. По крайней мере, я уже не ощущала того холода, что вызвал дрожь, когда мы стали подниматься в горы.

Судя по всему, Шекли нечасто имел возможность практиковаться в фехтовании, и было видно, что он заметно устал. И всё же его визави сумел потеснить его всего на пару шагов.

А вот Кэррингтон действовал столь хладнокровно, что его противники заметно растерялись, и после нескольких минут боя один из них вскрикнул и выронил шпагу из окровавленной руки. Правда, поднять ее у его сиятельства возможности не было — этим мог воспользоваться другой неприятель.

Освободившееся место тут же хотел занять другой гвардеец, но Кип не дал ему этого сделать — он, взобравшись на большой валун и словно нависая надо всем полем боя, так ловко и метко швырнул камень, что тот разбил ногу стороннику короля, и его товарищи оттащили его назад.

Таким образом в стане наших противников были уже двое раненых, и теперь нас было четверо шести. Хотя следовало признать, что в этой схватке от меня толку не было никакого, так что наши враги еще имели над нами двукратное преимущество.

Я пыталась вспомнить всё, что читала в книгах о ментальной магии, всё, что рассказывал нам с Армель месье Лурье. Я смотрела только на короля, концентрируясь на нем одном и пытаясь внушить ему мысль об отступлении. Но у меня ничего не получалось. Да ведь наверняка он и сам был превосходным менталистом и легко мог мне противостоять.

«Отступи! Отступи!» — мысленно твердила я.

А ситуация на поле боя, меж тем, осложнилась. Сопернику Габриэля удалось провести ловкий прием и поцарапать шпагой его ногу. Рана пока не сильно мешала ему фехтовать, но вместе с каждой капли крови из него уходили и силы, и я понимала, что рано или поздно он ослабит внимание и пропустит более серьезный удар.

Заметил это и Кэррингтон. Ему пришлось пойти на риск и, заставив своего противника чуть отступить, он всё-таки наклонился и поднял с земли вторую шпагу.

— Ах! — закричала я, когда над самой его головой, едва не задев его, просвистело грозное оружие врага.

Но он сумел уклониться, и теперь шпаги были в каждой его руке, и дело пошло чуть лучше. Основное внимание он уделял тому гвардейцу, что стоял перед ним, но время от времени левой рукой он помогал и Габриэлю.

И всё-таки у противника были свежие силы, а оба наших защитника были уже измотаны и едва держались на ногах.

— Да вперед же, вперед! — негодующе прокричал король.

Похоже, тот факт, что его сторонники не могли справиться с нами даже превосходящими вдвое силами, уже сильно его раздражал. Ему не терпелось одержать победу. И, воодушевляя своих воинов, он яростно размахивал крепко сжатыми в кулаки руками.

И в этот самый момент Габриэль оступился. Раненая нога уже не могла выдерживать прежних нагрузок. Его противник попытался воспользоваться этим и поразить его окончательно, но шпага Кэррингтона не позволила ему этого сделать. Теперь граф был один против двоих, и оба его врага были отличными фехтовальщиками. А чуть поодаль стояли наготове еще пятеро людей со шпагами.

И когда я подумала, что возможности победить у нас уже нет, случилось то, что позднее я много раз прокручивала в своих мыслях. То, чему сначала я не нашла никакого объяснения.

Король Норман вдруг сделал два шага назад и, еще раз взмахнув руками, сорвался с обрыва и полетел вниз со страшным криком. Всё это случилось столь внезапно, что даже стоявший в паре метров от него лейтенант Чандлер не успел броситься к нему на выручку.

Сам крик вскоре затих, но эхо еще долго несло его по горам, наполняя эту картину еще большим ужасом.