Картонная пуля

— А где «жучок»?

— В квартире.

— Как четвертый день!? — дошло до меня. — Че ты гонишь?!

— Правду говорю, — не на шутку перепугался связист.

— Так… Четвертый день слушаете кого?

— Этот, как его?.. Бизнесмен один по фамилии Мурин, Борис.

— Где живет?

— На Революции. А здесь у него тоже квартира. Для встреч, — связист кивнул в сторону дома, рядом с которым припарковалась начиненная магнитофонами «Газель».

— Одного Мурина слушаете или еще кого?

— Одного.

Я уже понял, что поторопился с выводами относительно лучшего сыщика Западной Сибири. Но однако же, насколько в Новосибирске развит шпионаж! Ткнул пальцем почти случайно и пожалуйста — слежка. Все за всеми следят, как в романе «1984».

Я печально спрятал пистолет в карман, зато юноша заметно приободрился.

— Кто он, этот Мурин? Что у вас к нему?

— Его жена заказала. Подозревает в неверности.

— Круто. Это ж сколько стоит? — я обвел глазами оборудование. — И все для того, чтобы залепить пощечину любимому мужу или закатить истерику?

— Недешево, — согласился связист. — Но она больше рассчитывает взять. Не ради пощечины. Она развестись хочет и так, чтобы имущество поровну поделить.

— И как успехи?

— Есть кое-что.

— Дай послушать. Что-нибудь из последнего.

Связист отмотал назад и включил воспроизведение:

— …А почему? А если хочется? — спросил похотливый мужской голос. — А у нас такие правила, что сюда нельзя, — отозвался слащавый женский. — А за дополнительные филки? — За дополнительные договоримся… Но на сухую все равно не получится… — А если сюда вставить? — Если встанет… Ой! А это что? — Нравится?..

— О чем это они? — переспросил я брезгливо. — Это он с проституткой, что ли? Кажется, насчет анального секса договариваются? Встанет, не встанет…

— Не похоже… Это он евроремонт в квартире делает. А тетка — прораб или бригадир, здоровая такая, типа железнодорожной цистерны. Вряд ли насчет секса… Это они про штукатурку говорят или про панели.

Я недоверчиво покрутил головой: как, однако, секс может временами смахивать на евроремонт!

Дальнейшие расспросы потеряли всякий смысл, как и мое пребывание в машине, тем более, что арап принялся тяжело вздыхать и ворочаться.

— Все, пока, — обрадовал я связиста. — Привет Скотникову… Как он поживает?

— Нормально… А от кого привет?

Глава 15

В восемь утра мой милицейский друг Владимир Антуанович Михальцов сиплым голосом по телефону из автомата перечислял основные происшествия прошедших суток:

— … В пойме Каменки четверо в масках возле гаража напали на гражданина Пунгина, тыща девятьсот шестьдесят второго года, треснули по башке, забрали древесины на двадцать одну тысячу и ключи от квартиры, пошли к нему домой, где в этот момент никого не было, забрали восемнадцать тысяч баксов и драгоценностей еще на сто пятьдесят две тысячи…

— Откуда такая точность? — удивился я. — Неужто они цену всего своего добра помнят?

— Просто люди умеют считать деньги. Поэтому они у них и есть. То есть были… Может, записывают в специальную тетрадку?.. Баба у этого Пунгина, в смысле жена — предпринимательница, а мужик ейный, то есть Пунгин, при ней шофером служит.

— А двадцать тысяч он с собой таскает, наверное, на бензин… Антуаныч, что у тебя с голосом? С похмелья?

— Ангина… Во, дают! На Кирова сбили неустановленную тетку. Водитель как будто не заметил, протащил ее за собой двести пятьдесят метров. После чего на нее наехал другой автомобиль и протащил еще пятьсот семьдесят метров, до «Глобуса». После чего тетенька сделалась более чем мертвой… Подснежник в Кировском районе… Смотри, как забавно! В Бугринской роще прямо на снегу — мужик бабу, значит, того, имел…

— Снежную?

— Не указано… Как романтично! Имел, имел, вдруг видит — рядом из снега башмак торчит. Раскопали — труп. Без головы и рук. По самые плечи отрубили, похоже «синяк». Да еще и со свеженьким пулевым ранением в правую голень… Так… Еще один труп. Октябрьский район. Китайцы готовились к конкурсу ледяных скульптур, из Оби выпиливали лед да и выпилили утопленницу с удавкой из проволоки. Примет нет. Двадцать пять — пятьдесят лет…

Прямо Снегурочка какая-то… Впрочем, факт выпиливания ледяной женщины я отметил неким задним умом, а передний в этот момент был занят пулевым отверстием в правую голень… Вот нога наступает на деревянную ступеньку, и в следующий миг автоматная пуля пробивает синие джинсы…

— Там про джинсы еще что-нибудь есть? — перебил я доклад.

— Про что?

— Про этого, с пулевым.

— Ничего, как на духу. А при чем здесь джинсы?..

Про джинсы через день-два я еще уточню в судмедэкспертизе, но уже и сейчас ясно, что снежные люди в Бугринской роще откопали моего киллера по имени Толян. А может быть, он же — Ширяев. С моим пулевым отверстием. Сколько в Новосибирске приключается пулевых ранений в правую голень в год? Ноль целых три десятых. А дыра свежая. Чьей она может быть, если не моей?

Голова и руки — понятно. Непонятно — сам умер… например, от сепсиса… или свои добили, как немецко-фашистские диверсанты в кино «А зори здесь тихие»? Без головы, без рук, бросили в снегу…

— Антуаныч, хочешь подсказку насчет подснежника без головы? — спросил я.