Картонное небо. Исповедь церковного бунтаря

Следует сказать, что духовник Пантелеимонова монастыря на Афоне Макарий всё же преподал мне учение о христианском достоинстве, что послужило для меня толчком для пересмотра всей монашеской модели и в конечном итоге позволило покинуть монастырь как место, где выживают самые битые и злые. Зачем мучать себя, если понимаешь, какие плоды несёт подвижничество на самом деле? Даже смиренный монах, побеждающий оппонента своим смирением и любовью, действует здесь подобно коту, мурчанием и мимимишностью завоёвывающему своего хозяина. Без завоёванных благими качествами паломников и братьев, сами по себе, эти благие качества ни холодны, ни жарки. Но, завоёвывая почитателей, монах создаёт молву, молва формирует миф и определённый культ его преподобной персоны, развивающийся по всем канонам любого культа.

Как я уже говорил, обвинить оппонента в гордости – это самый лёгкий путь заткнуть ему рот, чем успешно пользуются и самые скудоумные православные. Если ты отрицаешь наличие у себя этой самой гордости, это только подтверждает диагноз. Будь ты трижды умнее – откроешь рот, прослывёшь высокоумным гордецом. Любой спор есть особое взаимодействие, когда картина мира оппонента и даже его видение тебя влияют на твои слова и поведение. Обычно, наблюдая за схваткой двух религиозных манипуляторов, замечаешь, как второй на обвинение в гордости выкатывает обвинение в осуждении – мол, «не судите и не судимы будете». Сюда же идёт притча о соринке в глазе брата и бревне в своём глазу. Здесь обычно в ответ следует возражение, что «я, мол, не осуждаю, а рассуждаю». Ну и в таком духе. Православная полемика обычно грязная, со множеством передёргиваний и эмоциональным пафосом, подменяющим логику. Напоминает схватку двух баранов. Особенно смешным её делают темы, вокруг которых эти бараны танцуют и ломают свои рога: смирение, вера, любовь и другие добродетели. Ревность по бозе снедает и без того скудные умы, разжигая в душе пафос новообращённого.

Опытные религиозные люди с высот своего давнего воцерковления обычно снисходительно и с отеческим пониманием относятся к этим придурковатым неофитам, однако сами от них отличаются, как художественная скульптура от наскоро отёсанного куска камня. У опытных верующих всё то же самое, но это другая стадия болезни, с которой человек научился более-менее жить, не причиняя урон себе и окружающим. Опытный православный обычно носит толстую личину «адекватности», но в определённых обстоятельствах эта маска также может слететь, а под ней блестят всё те же бараньи рога. Этот момент хорошо был заметен в интернете, в том числе и патриарху Кириллу, призвавшему священников умерить своё присутствие в социальных сетях. Понятное дело, этот призыв был из-за репутационных потерь, которые понесла церковь от безответственных заявлений батюшек и глупых свар, в которых священники выглядели настоящими баранами. Если бы священники демонстрировали выдержку и мудрость, патриарх, естественно, только бы приветствовал их деятельность в интернете, где всё тайное становится явным.

Хотя в православии этой самой «гордостью» тычут во всех мало-мальски разгорающихся спорах, гордость считается страстью сугубо подвижнической, поскольку гордиться можно и своим бесстрастием. Оттого гордостью часто называется чрезмерное тщеславие, то есть болезненная радость от того, что тебе оказывается честь. Но это объяснение не вполне православно. Гордый монах может и не быть тщеславным и не нуждаться в людском одобрении, однако в его сердце может свить гнездо сам дьявол, поскольку подвижник может превозноситься сам в себе от собственных добродетелей и подвигов и делать это перед самим собой. В целом я согласен, что монахи народ гордый и любящий вынимать сучцы из глаз лопоухих паломников, несмотря на брёвна в своих. Практически любой монах в России и за рубежом не просто убеждён, что посредством своего чина кающихся он приближается к Богу, но и в том, что его молитвы «сильнее» молитв окружающих. Сами окружающие (воцерковлённый благочестивый люд), казалось бы, и рады таким лоснящимся от елея бородатым божкам и носят их на руках. Схема однотипна – какой-нибудь схимонах Рафаил доблестно противостоит глобализации, сатанинским кодам и новым паспортам, а его братию «греют» люди, старца поддерживающие, но сами имеющие все эти сатанинские знаки для зарабатывания денег. Таким образом Рафаил получает грев, а его поклонник своего рода индульгенцию.