Картонные стены

В ответ Валерий Павлович, начавший полоскать рот, только махнул рукой: если с яичницей или омлетом Варвара Сергеевна еще неплохо управлялась, то каша, будь то овсяная и уж тем более каша для терпеливых – манная, получалась у нее пересоленной и с большим количеством комочков.

– Спасибо, дорогой. Кофе не вари, а то остынет.

Когда Варвара Сергеевна, стоя у двери, натягивала на себя шерстяной кардиган, доктор с легкой усмешкой в голосе сказал:

– Алина-то, оказывается, в стриптиз-клубе хостес служила. А Жанка, бери выше, – танцовщицей была. Вчера сама мне рассказала. Или ты уже знаешь?

– Знаю.

Выходя из домика, Самоварова почувствовала, как в ней снова шевельнулось что-то нехорошее, застрявшее еще с вечера.

Да, из песни слов не выкинешь, девчонки изнанку жизни повидали. Но она не любила в людях предвзятость, основанную на голых протокольных фактах.

Тем более – в самых близких людях.

* * *

В ожидании гостьи распоряжайка накрыла для кофе стол на недостроенной террасе. Прямо на замусоленной, местами изрезанной клеенке горделиво возвышался роскошный белый кофейник с витой тонкой ручкой, вокруг расположились его ближайшие родственники: две фарфоровые, на блюдечках, чашки, сахарница и молочник.

Из маленького потертого магнитофона, стоявшего на краю стола, радио «Классик» разливалось менуэтом Баха.

Варвара Сергеевна невольно улыбнулась – осталось только нарядить Жанну в английский серый костюм и нацепить ей на голову элегантную, с маленьким цветком и вуалеткой шляпку.

Впрочем, к таким контрастам Варваре Сергеевне было не привыкать.

Бригада, судя по грязным, наспех сдвинутым к стене в кучу чашкам и по зависшему сизым облаком запаху дешевых сигарет, всего несколько минут назад разбежалась по рабочим местам.

«Совещание она, что ли, с ними проводила…»

Завидев Самоварову, Жанна вскочила, подбежала и вдруг, поддавшись какому-то внутреннему порыву, заключила ее в объятия своих полноватых, немного смуглых, с нежной тонкой кожей, рук. Поцеловала крепко в щеку и только после этого, пряча глаза, отпустила.

– Спасибо вам…

– За что?

– За то, что приехали. Без вас я бы точно сошла с ума! Вы же сами все видели.

Варвара Сергеевна понимающе кивнула.

– И часто Андрей столь несдержан?

– Настолько – впервые. Но вы же поняли, какой он на самом деле.

Жанка отошла от нее и, отвернувшись, шмыгнула носом.

Самоварова, не став развивать эту тему, промолчала.

– Садитесь, кофе еще не остыл, я его специально для вас сварила.

Присев на лавку, Варвара Сергеевна решила не тянуть время и не ходить вокруг да около:

– Жанна… Вы живете в доме человека, который вам неприятен… Да и к вам он, судя по всему, симпатии не питает. Это ведь так?

В ответ рука распоряжайки, державшая красивый фарфоровый кофейник над чашкой Самоваровой, дрогнула.

– Да… – Она поставила кофейник на стол. – Но так было не всегда. Я хорошо помню и другого Андрея! Он, конечно, с самого начала бесил меня, а потом я и вовсе на него набычилась: из-за его появления в клубе и в ее жизни мне пришлось переехать в отвратную квартиру и жить с двумя базарными подловатыми девками. Алинка же стала мне как сестра, понимаете? И тут появляется он, присасывается, что твой клещ энцефалитный… А поначалу мы часто квасили втроем: запредельно дорогие кабаки, покатушки по ночной Москве, а потом, на нашей кухне, догонялись шампанским… – Жанна вздохнула.

По ее вдруг просветлевшему лицу было видно, что воспоминания эти ей по-прежнему дороги.

– Фан? – улыбнулась Самоварова.

– Он самый. Но кто-то должен был уйти. У них, типа, любовь, да еще и в острой форме! Представьте, кровать за стеной по часу скрипит, потом Алинка на кухню в одной его рубашке выбегает, еще горячая, глаза блестят… А я одна, как говно в проруби. Ну а к вечеру снова в клуб – зарабатывать бабло кривлянием перед свинорылыми дядьками. Не хотела вам про это говорить, стыдно, да доктору вашему зачем-то вчера сказала. А… – Жанна махнула рукой. – Вы все равно уже знаете.

– Что знаю?

– Ну… Что мы в стриптиз-клубе с Алиной работали. Ваш доктор небось успел вам рассказать.

Самоварова неохотно кивнула.

О том, что она узнала об этом не от доктора, а из Алининого дневника, Самоварова, само собой, смолчала.

– И Алина танцевала стриптиз?

Жанна нахмурилась:

– Недолго… У нее не получалось. Мы и сдружились потому, что я, когда она пришла в клуб, ее обучала. Но она была нереально зажата и как-то мне сказала, что не может переступить какую-то невидимую черту и включать в себе на сцене «другую женщину», как все мы, кто там работал, делали. Но девушка она привлекательная и аккуратная, руководство, чтобы не увольнять, предложило ей поработать официанткой. Ну а че? Девчонки на чаевых не меньше нашего поднимали. А примерно через полгода, может, благодаря тому, что умеет производить впечатление, она уже и хостес стала. У них зарплата побольше: официантки им из общего котла долю отстегивали. Такие там были порядки.

– А что она делала?