Картонные звезды

— Говорят, в подстанцию ракета попала. Короче, дела наши фиговые.

В коридоре загремели сапоги, и, распахнув дверь ударом ноги, в комнату вошел мрачный как ночь Федор. Вслед за ним, тяжело шаркая ногами, в дверь протиснулись Камо и Басюра, волокущие так не вовремя пострадавший генератор.

— Вот невезуха-то! — зло швырнул панаму в угол Преснухин. — Ну, просто не дают вздохнуть мерзавцы! — Он плюхнулся рядом со мной и неодобрительно посмотрел на мою перебинтованную голову: — И ты тут еще со своей башкой.

— А что такого? — завозился я под простыней. — Уже вполне готов к труду и обороне. Одеться только не во что.

— Да, вот еще проблема, — сморщил нос Федор. — Несет от нас после купания солидно, как от старых хряков. Толь, — повернулся он к Щербакову, — найди возможность быстро выстираться.

— Как? — развел тот руками. — Водопровод тоже пострадал, вместе со светом.

— Здесь речка недалеко протекает, — вклинился я в их разговор. — До нее и Километра не будет. Давайте сходим все вместе. Вы там постираетесь, а я на берегу покараулю.

Федор, кажется, немного отходит от овладевшей им растерянности. На его губах даже мелькает что-то похожее на улыбку. Но тут его взгляд падает на стоящий посередине комнаты генератор. Брови его вновь недовольно сдвигаются к переносице.

— С этим… что будем делать? — бросает он презрительный взгляд в сторону загубленного сокрушительным ударом механизма. — Капитан нам головы оторвет, когда вернется. И мне первому достанется. И что мы, дураки, в кузове-то его оставили! Нет бы сразу под крышу убрать!

— Ага, — подает голос Басюра. — Как дала бы бомба по этой крыше, так вообще собирать было бы нечего.

Мы озадаченно умолкаем. Такая вполне очевидная возможность нами как-то даже и не рассматривалась. А ведь она была реальна, как никогда. Я вновь заматываюсь в простыню и спускаю ноги на пол. Присаживаюсь рядом с генератором и осматриваю его. От него сильно пахнет соляркой, поскольку топливный бачок раздавлен чуть ли не в лепешку.

— На первый взгляд он почти не пострадал, — уверенно заявляю я после осмотра.

— Это твоя голова почти не пострадала! — вопит в ответ Федор. — А здесь и бак пробит, и топливопровод с глушителем всмятку…

— Бак мы ему легко смастерим, — возражаю я, — и карбюратор тоже возможно откуда-нибудь снять. Допустим, со старого мопеда его скрутить или еще с чего.

— Вот и прекрасно, — плотоядно потирает Федор ладонями. — Мы тогда пойдем стираться, а ты, браток, починишь генератор. И торопись. Вечером нам кровь из носу надо выйти в эфир. Все, — резко поднимается он на ноги, — пошли. А то от нас говном так несет, что не продохнуть. Да, — задержался он в дверях, — Камо, будь другом, принеси Саньку форму. Она, поди, уже подсохла. А если нет, то пусть в своих цивильных штанах в мастерскую шлепает.

Сижу некоторое время в одиночестве. Входит Камо и подает мне камуфляж.

— Мокрое все, — произносит он, будто извиняясь. — Сыро на улице, не сохнет ни черта.

— Слушай, — спрашиваю я его, — ты, случайно, не помнишь, когда налет начался?

— Где-то в 9:25, — мгновенно отвечает он. — Я как раз передал сводку и начал принимать ответ. И тут — трах, бах! Тока нет, передатчик сдох, полный завал, просто конкретный. В полку небось беспокоятся, им так и не ответили.

— Ладно, — киваю я, — иди, а то тебя заждались.

Камо громко хлопает дверью и исчезает. Я же медленно, с отвращением натягиваю на себя влажную форму. Впрочем, ничего страшного. Подумаешь, еще одно неудобство. Мелочи жизни. Беру плоскогубцы и начинаю откручивать остатки топливной системы генератора. Сбив пару пальцев и обругавшись на весь свет, отделяю помятое железо и складываю в небольшой мешочек из-под риса. «Экая невидаль, — думаю я, — наверняка в какой-нибудь велосипедной мастерской найдется нечто подобное. Должно найтись!»