Картвелеби. Книга вторая

– Вот увидишь, дзма! – неустанно повторяла Софико. – Мы спасем её. Ещё немного осталось.

Он с теплотой всмотрелся в её хорошенькое личико и в очередной раз поблагодарил Бога за то, что тот подарил ему столь чудесную младшую сестру. Они расстались в коридоре, но в отличие от неё юный князь не пошёл в свою комнату и не спеша поплёлся в кабинет отца. Papa рассказывал, что год назад какой-то армянин подарил ему коньяк десятилетней выдержки. Подвернётся ли когда-нибудь ещё более удачный случай откупорить его?

Когда Шалико остался наедине со своими демонами, они придавили его к стенке с ещё большой силой. Ни Дариа, ни Константин не стали мучать его упрёками, и даже Давид молча вышел из гостиной. Брат поместился за главным столом и налил себе в стакан коньяка. В собутыльниках он не нуждался, а уж в подбадривающе-саркастичных ремарках и подавно. Каждый из них попрятался в своих комнатах, боясь попадаться юному дипломату на глаза.

Ранний зимний закат наступил очень быстро. Дворовые собаки, которых отец одну за другой продавал, отчаянно лаяли на улице. Полная луна стояла высоко-высоко в небе, и её свет проникал в комнату сквозь прозрачные занавески. Луна освещала стакан и бутылку, скользила по предметам мебели и частям его тела. Он попросил горничную погасить все свечи. Его душа требовала покоя.

Прости меня, Господи!.. Прости за этот грех, но я не в силах вынести подобных мучений. Я слабая. Моё сердце истосковалось по дому. Оно болит и кровоточит, и я не могу терпеть эту боль ещё хотя бы день…

Шалико лихорадочно поднялся со своего стула и задел локтем бокал. Тот повалился на пол, разбившись вдребезги, а коньяк расплескался по полу. Он даже не обернулся. Запустив нервные руки в кудрявые волосы, он отошёл к окну и внимательно всмотрелся вдаль.

Я скучаю по родным. По их ласке, заботе и теплу… Скучаю по человеку, с которым мне никогда не быть. Сколько раз я мечтала, что когда-нибудь мы всё-таки будем вместе? Сколько раз я уверяла себя, что, несмотря на все разногласия, он всё ещё любит меня и грезит обо мне так же страстно, как и я о нём?..

Молодой князь сильно-сильно заморгал, когда глаза заслезились от лунного света. Зарычав от тоски, он отошел от окна и принялся мельтешить по комнате. Проходя мимо, он задел рукой стул, и тот с грохотом опрокинулся на пол. Его это не трогало.

Я мечтала и грезила, я видела сны… о нём. Я почти поверила в наше светлое будущее. Я была столь наивна!.. Родные опекали меня всю жизнь, но так и не объяснили, как жесток бывает мир. Любой невинный, изнеженный цветок срывают, любую голубку сажают под замок. Но даже та голубка, которую лишили свободы, имеет хоть немного выбора.

Плохое предчувствие набирало силы. Тревога росла. В первую минуту Шалико бросился в спальню Давида за советом, но быстро понял, что толку в этом нет, и вернулся в гостиную. Немногим позже он чуть не сорвался в конюшню за лошадью, но вовремя себя осёк. Стиснув зубы, он заметался по комнате, как разъяренный тигр.

Сегодняшний мой выбор очевиден. Я предпочитаю смерть той жизни, которую приготовил для меня Джамаль Айдемиров. Завтра утром он найдёт в этой клетке не свою невесту, а бездыханный труп с перерезанными венами. Этим поступком я в последний раз выражаю ему свое неповиновение. Как бы он ни издевался над моей волей, мой дух ему всё равно не сломить. Я стану женой только одного человека. В противном же случае умру с его именем на устах. Лучше умереть, думая о нём, чем жить супругой молодого Айдемирова…

Шалико с трудом перевел дух и оперся обеими руками о стол. В глазах потемнело. Он вот-вот лишился бы чувств.