Картвелеби. Книга вторая

Мысли в голове лихорадочно сменяли друг друга. По всему телу разлилось тепло, а на лицо невольно натянулась улыбка. Интересно!.. Разве она не поклялась себе, что оставила надежды на Левона в прошлом? Но почему сердце так сильно билось? Почему на душе стало так радостно, как не было давно?..

Молодая женщина не спеша подняла халат с пола и обнаружила под ним аккуратно сложенный лист бумаги. Сердце упало в пятки, и, почти не дыша, она подобрала загадочное послание. Неужели оно пролежало в кармане целый месяц?

«Почтенная Саломея Георгиевна,

Я предпочёл написать Вам, потому что не силён в словесных излияниях, но зато благодаря брату-журналисту кое-что смыслю в письме. Заранее прошу простить меня, если врачебный почерк покоробит Вас, сударыня. К сожалению, моё ремесло оставляет на характере своего приверженца больше следов, чем того хотел бы сам приверженец. Но давайте… о хорошем.

Не буду скрывать: то признание, которое Вы сделали мне в сестринской комнате, прозвучало весьма неожиданно из Ваших уст. К чему лукавить? Вы и сами знаете, что красивы и богаты и можете поймать в свои сети любого мужчину, который пришёлся бы Вам по вкусу. Однако почему-то Вы остановили свой выбор на мне – скромном лекаре и вдовце, который не видит в этой жизни ничего, кроме своей дочери и врачебного долга, – и продолжаете в этом упорствовать. Как так получилось? Долгое время я терялся в догадках. И вот спустя время мне всё-таки открылась… вернее, вспомнилась правда.

Мы с Сатеник прибыли в Ахалкалаки осенью прошлого года. Мой двоюродный брат по отцу, которого Вы, наверняка, знаете, как Ваграма Артуровича Арамянца, издателя и редактора нашумевшего «Кавказского мыслителя», встречал нас в тот ноябрьский день на перроне. По своей гостеприимной натуре он предложил нам прогуляться по городу, как только мы оставили чемоданы у него дома и подкрепились с дороги. Должен признаться, что мы больше не живём у него, но на первых парах Ваграм Артурович оказывал нам огромную поддержку.

Он повёл нас в городской парк и накупил Сатеник сладостей, чего я не одобрял, но отговорить заботливого дядю от столь опрометчивого поступка так и не смог. Пока они возились с лавочником, я со скучающим видом оглядывал толпу и вдруг увидел женщину дивной красоты, которая шла к нам навстречу по аллее.