Картвелеби. Книга вторая

Её сиятельство вмешалась быстрее, чем Ваграм обрушил бы на Сати свой гнев, обняла её и, поцеловав в тёмную макушку, посоветовала ей вернуться к книге.

– Снова извиняюсь за неё. Я предупреждал, что она бывает невыносимой. Как, временами, и все дети, – сказал он со вздохом. Девочка, надув губы, засеменила к своему креслу. Софико прислушалась, опустившись на своё место.

– Но вернёмся к теме разговора. Я верно понял, что вы бы не хотели выходить замуж, княжна?

– Я не хотела бы, чтобы муж меня ограничивал, но, поскольку на Кавказе это почти невозможно, я буду избегать замужества, – скептично заключила девушка, но в её голосе не сквозило враждебности. Они лишь обменивались мнениями, не переходя на личности. – А против брака как явления я не имею ничего «против». Только… почему слабый пол у нас рассматривают только в качестве жён?

– Вы рассуждаете слишком рационально для своего возраста, но что мне в вас нравится, вы никого не боитесь, – отвечал он без запинки. – Так что же с вами случилось теперь? Вам, что же, совсем не хочется рискнуть?

– Не хочется рискнуть? Отчего же? Если бы я была чересчур рациональна, как вы говорите, то не стала бы писать под псевдонимом.

– Всё верно. Но в то, что могут быть исключения, вы тоже не верите. Точнее, не верите в свои силы. Зачем же вы тогда пишите, Софико Константиновна?

Этот вопрос застал Софико врасплох хотя бы потому, что она сама вряд ли знала на него ответ. Она писала потому, что ей хотелось писать, потому что она любила это дело, благодаря которому сама себя больше уважала. Отнимите у неё печать, она бы обязательно нашла себе другое занятие, но не поддалась бы обществу, желавшему свести всю жизнь женщин к мужу и детям. Уж лучше утопиться!..

– Я пишу, потому что мне это нравится, – пожала она плечами, поднимаясь с места. Она приметила, как тепло он улыбался, наблюдая за ней. – Мне приятно думать, что я приношу пользу нашему обществу. И, тем не менее, мне безумно хочется узнать Европу!..

– Вы полагаете, у европейских девушек есть выбор?

– Мне так думается.

– Вы ошибаетесь. Из-за чего они тогда, по-вашему, придумали суфражизм? К тому же, во многих вопросах я уважаю армянских, грузинских и лезгинских женщин гораздо больше, чем их.

Ваграм тоже отошёл от стола и сделал несколько шагов вперёд, надеясь продолжить дискуссию. Украдкой он глянул на припрятанные за пазухой карманные часы, которые стали неизменным атрибутом его одежды, и ещё раз посмотрел на дверь. Где там Левон?

– В каких таких вопросах? – заинтересованно спросила Софико и на время отложила мысли о кучере родителей. Если она в ближайшее время не вернётся, то он точно что-то заподозрит, но ведь с редактором так приятно разговаривать!.. Беседа с умным человеком с недавних пор превратилась для неё в несравнимое удовольствие.

– Европейцы совсем несерьёзные люди, – промолвил он тоном, в котором сквозило столько чисто кавказского высокомерия вперемешку с превосходством, что это разом её отрезвило. – Они не знают понятия «долг». Это культура эгоцентриков, зацикленных на своём «Я». Они живут сегодняшним днём, не помнят о прошлом, не думают о будущем. Вам бы такая жизнь не подошла, несмотря на всё ваше вольнодумство.

– Я полагаю, что везде можно найти золотую середину, – прошептала юная журналистка и достала из ящика стола несколько выпусков газеты для отца. Вдруг кучер спросит, почему она вернулась без них? – Взять самое лучшее от них и от нас и двигаться по своему собственному пути.

– Но вовсе необязательно уезжать, чтобы найти свободу самовыражения. Уж вам ли не знать, что не все кавказцы мыслят узко? Ваш брат…

– Да, – Софико невольно улыбнулась, вспомнив о Шалико. – Он не такой.

– И людей, подобных ему, гораздо больше, чем вам кажется. Вам просто… нужно их увидеть.

Заключительное слово осталось за оппонентом. На этом молодые люди поставили точку и рассмеялись один другому, будто благодарили соперника за интересную умственную дуэль. Шпаги отложены, шлемы сняты, свет погашен. Осталась лишь эйфория сродни той, что наполняет тело после привычной физической нагрузки.

– К сожалению, сейчас я должна идти, – без особого удовольствия призналась Софико. – Извозчик ждет меня внизу. Не хочу, чтобы он доложил обо всём родителям.

– Как жаль, что вы так рано уходите. Ну, что ж!.. Надеюсь, наша следующая встреча произойдёт чуть раньше.

В его голосе читалось так много сожаления, что это её очень растрогало. Подумав об этом, она внезапно спохватилась. Придерживая одной рукой стопку газет, она стала шарить второй в своей аккуратной сумочке.

– Ах да!.. Сама статья! – после долгих поисков она всё-таки достала помятые альбомные листы и, извинившись за их вид, протянула их Ваграму. – Столько о ней говорили, а вы всё ещё её не видели. Надеюсь, вам понравится!..

– Разве может быть иначе, ваше сиятельство? – по-дружески подмигнул ей издатель и крепко сжал в руках бумагу. – Я уверен, наши читатели будут в восторге.