Картвелеби. Книга вторая

Все произошло довольно быстро. Шалико отскочил в сторону, будто обгорел, когда волк за его спиной протяжно завыл, словно призывал своих сородичей на помощь. Игорь тем временем схватил с земли увесистый камень и метко ударил им прямо в лицо хищнику. Тот в последний раз зарычал и бросился бежать.

– Быстрее-быстрее! – наконец, опомнился Башир Ахмедович, выпуская за заскулившей добычей свору борзых. – Сейчас-то мы его и поймаем!..

Лай собак оглушил их ничем не хуже волчьего воя, и они вновь пришпорили своих коней, двигаясь так проворно, как если бы на дворе стоял 1812 год, а за ними гнались французы. С трудом восстанавливая дух от внезапного шока, Шалико в большом смятении поднял глаза на Игоря.

– Спасибо, – пролепетал он, слабо придерживая коня за поводья. Руки еле слушались. – Игорь Симонович.

– Обращайтесь, Шалико Константинович, – усмехаясь, ответил бывший актер и молча поскакал вперед. Давид, наблюдавший за этой сценой со стороны, с трудом подавил улыбку.

Волка в итоге выследили менее чем через пятнадцать минут, и, довольные и счастливые, поехали в охотничий домик на опушке. Егерь встретил их у своих владений с распростертыми объятьями, расшаркался в дверях, и, пропустив охотников в дом, похлопал каждого по спине. Он был очень шумным человеком и постоянно хохотал, почёсывая черную бороду, пока показывал им дорогу к камину. У порога он взял с них слово, что они не запачкают его ковры грязными сапогами и ничего не сломают, но потом сердечно предложил переждать у него дождь. Он забрал у них с рук тушу волка и обещался выпотрошить его должным образом. Старые половицы под ногами трещали. Тучи в небе сгущались.

В длинном вместительном коридоре по обе стороны стены висели чучела оленей и медведей. За версту пахло спиртным. Хорошенькая, розовощёкая дочь егеря прошла мимо них с подносом в руках и игриво улыбнулась Давиду. Он улыбнулся в ответ и даже подмигнул ей, за что Игорь его откровенно пожурил.

– А вы говорите, что не хотите жениться, князь, – пошутил он, поддев товарища в бок локтем. – Женская половина человечества никогда этого не переживет.

– Я должен жениться на богатой, а не на красивой, друг мой, – отвечал тот со вздохом. – И этой девушке придется смириться с этим так же, как и мне.

К тому моменту, когда они присоединились к остальным мужчинам, Прасковья Ильинична уже раздала всем коньяка и закусок, которые велел подать отец. Чеченская половина гостей отказывалась от спиртного и свинины, но с большой охотой жевала орешки и лимон. Илья Иванович одним глазом следил за всеми гостями и то и дело справлялся, всего ли им хватало, а вторым, – скрытым под тонкой черной материей, – поражал их впечатлительное воображение. Рассказ о том, как этот самый глаз однажды поцарапал медведь, заметно их повеселил. Камин в комнате, набитой гостями, звучно затрещал.

Все рассмеялись от очередной шутки Ильи Ивановича, когда Прасковья выполнила его просьбу и принесла свежий выпуск «Кавказского мыслителя» из рабочего кабинета отца. Каждый свой день старый егерь начинал с этого издания и, любитель разжигать споры, посчитал одну из их статей очень интересной для своей сегодняшней публики.

– Вы только послушайте, господа, – начал он, недобро усмехаясь, и широко раскрыл газету. Все разговоры сразу же стихли. – Вы что-нибудь слышали о Никандро Беридзе?

– Ничего о нём, как о человеке, но его размышления зачастую приходятся мне по вкусу, – ничего не подозревая, ответил Георгий, и Константин поддержал его.

– Но вы не читали его последней статьи, ваше сиятельство? – хитро сощурился егерь.

– Нет, не приходилось.

– Она о браках. Разноверовых.

Стрела попала точно в цель. Мужчины оторвались от своих бокалов и закусок и прислушались к Илье Ивановичу, который во всеуслышание зачитал мысли господина Беридзе:

– «Восток – дело тонкое, как твердят мудрены, но насколько тонок брак? – начал он, не скрывая улыбки. – Я много размышлял об этом, и, как мужчину, меня всегда интересовал вопрос: «как сделать свою жену счастливой и как стать счастливым самому»? Сократ говорил: «Обязательно женитесь! Если жена попадётся хорошая: будете счастливы. Плохая – станете философом». Но нельзя ли совмещать и то, и другое? Быть философом и счастливым человеком одновременно? Эта дилемма живо занимает все народности и конфессии и всё-таки у каждой из них своя правда. Разве со своим уставом ходят в чужой монастырь? Или же в чужую… мечеть?..».

Вокруг загалдели и заспорили, и, подбадриваясь их интересом, лесник продолжал: