Картвелеби. Книга вторая

– «Меня назовут шовинистом, но каждый имеет право высказаться, и я не считаю себя исключением. Я христианин и горец и женю своего сына только на христианке, потому что чистота крови моих внуков – это то, чего бы хотели от меня предки. Я не исключаю любовь и прочую лирику, которой так подвержены умы прекрасных юных созданий, также, как ни в коем случае не принижаю права мусульман или иудеев. Однако лодка любви так или иначе разбивается о семейный быт, и об этом нужно помнить всем: и христианам, и мусульманам, и иудеям. Только брак, построенный на общности менталитета, культур и, наконец, умов, принесёт пользу и счастье. В противном случае вы обречены на провал…».

Башир Ахмедович высоко вскинул брови, его брат и младший сын, наоборот, нахмурились. Айдемировы наперебой заспорили. Грузинская сторона ошарашенно переглядывалась, с трудом собираясь с мыслями. Один только Джамаль помалкивал и задумчиво щурил глаза.

– Он пишет ещё много, – резюмировал егерь, складывая газету подмышкой, – но, думаю, пищи для размышлений нам и так хватает.

Как только он сказал это, мужчины со всех сторон повысили голоса. Илья Иванович отослал Прасковью от греха подальше прочь, да и сам ретировался прежде, чем попал бы под горячую руку. Искорка, пущенная им, разожгла целый огонь.

– Он говорит о том, что не принижает другие конфессии, – первым заговорил дядя Казбек и сложил руки на груди. – Однако его шовинистские взгляды очевидны. Разве можно пропускать такое в печать?

– Справедливости ради, милый сват, – неожиданно встрял Константин, – те из мусульман, кто пробивается в печать, так же не жалуют христиан или иудеев. Думаю, этим грешим мы все.

– Значит ли это, что в глубине души вы жалеете о переходе своей дочери в мусульманство, ваше сиятельство? Или о том, что отдали её за мусульманина? Признайтесь честно, – не остался в стороне Вахита Айдемиров. – Ведь мы все «не без греха».

Хрупкий мир, установившейся во время охоты, канул в лету. Спор распалился нешуточный, и обе стороны встретились посреди комнаты. Один перебивал другого, и, получая откровенный отпор, разгорячался ещё сильнее. Молодёжь не отставала от своих стариков и также вступила в дискуссию:

– В желании жениться на своей соотечественнице нет ничего плохого, – примирительно заявил Мурад Баширович. – Как и в том, чтобы осчастливить женщину другой культуры. Всё зависит от человека.

– А можно делать и то, и другое одновременно, – как ни в чём не бывало, подхватил Джамаль Вахитаевич. – Верно я говорю, Шалико Константинович?

Даже старейшины оглянулись на молодого Айдемирова удивлённо и с укором, не говоря уже о молодых. Давид и Игорь подумали об одном и том же и едва не сорвались с мест. Виновник всего этого совсем не жалел о своих словах и нагло рассмеялся. Пылкость его поступка поражала.

– Что вы сейчас сказали? – зашевелил губами Шалико и медленно поднял глаза с пола.

– Думаю, вы всё прекрасно расслышали, ваше сиятельство. Я не считаю нас, мусульман, чем-то хуже. Порой мы гораздо нравственнее, чем вы, и я горд иметь иную веру.

– Объяснитесь.

– У вас, наверное, принято танцевать с горянками, имея невесту-француженку? Одно другому не мешает, по-вашему?

– Во145!.. – шикнул отпрыску старый Айдемиров, когда Шалико изменился в лице. – Что ты себе позволяешь?

– Разве я не прав, Вахита Исламович? – обратился Джамаль к отцу, пожав плечами. – Разве каждый из собравшихся здесь мужчин не подумал о том же в разгар картули?

Молодой Циклаури высоко вскинул подбородок и сжал кулаки, но Айдемиров так и не отвёл решительного, гордого взгляда, которым буквально прожигал соперника. Видя немую борьбу за его дочь, Георгий Шакроевич устало прикрыл веки. Что ж, на своём веку он переживал и не такое!..

– Вы ничего не слышали о чувстве такта, Джамаль Вахитаевич? – сквозь зубы процедил оппонент. – Если бы оно у вас было, вы бы перестали докучать своим вниманием девушке, которая ясно сказала вам «нет».

Противник задышал, как разъяренный мул, а Давиду и Игорю хватило одного вида их стариков, чтобы понять, как скоро разразится буря. Желая предотвратить её, они, толкая один другого, вышли вперёд к спорящим.

– О эта дивная молодость!.. – махнул рукой старший Циклаури и деланно рассмеялся. – Вы же и сами переживали нечто подобное. Не правда ли, Башир Ахмедович? А вы, Вахита Исламович?..

– Каждый из нас спорил из-за дамы хоть раз в жизни, – подхватил Игорь и подошёл к Шалико с другой стороны. – Не будем заострять на этом внимание. Разве у нас нет более важных дел?..

Старикам разгоревшийся спор не понравился – их отпрыски совсем не умели держать себя в руках! – но они и правда списали его на молодость и горячность спорящих. Впрочем, Башир Ахмедович всё же уличил момент и недовольно шепнул Георгию:

– Ваше сиятельство, – сказал он, осуждающе покачав головой. – Вам надо лучше следить за своей дочерью. Я не хочу в скором времени узнать о дуэли, разразившейся из-за неё.

Давид тем временем увёл брата в сторону и сильно встряхнул его за плечи: