Карты четырех царств.

Иду следом, присматриваюсь: высотки на заднем фоне, а ближе дворовая дорога, еще ближе трансформаторная будка. На всё это хозяйство подковой надвинут огромный бетонный двор, по периметру характерные дома с солнечными панелями на косых крышах… Перед собеседованием меня хорошо изучили. Это — мой недавний южный контракт, правительственный квартал столицы Номтфы, где перевороты случаются чаще дождей. Слева их министерство труда. Прямо по курсу, за трансформатором, задник посольского блока. Если прикинуть время… разница с нами два часа, у них теперь полдень, имитация точна. И запах: на задворках Минтруда всегда пахнет бараниной, аж слюни текут. Это я помню.

В тени трансформатора движение. В куртке было бы жарко, прав Смерть… солнце сумасшедшее. Хотя это не оправдание, чтобы не увидеть того, кого я выцеливаю столько лет!

Дышим ровно, не спешим с опознанием, второй попытки не дадут.

— Иди, собеседуйся, — Смерть нервно сглатывает и добавляет: — И только попробуй провалиться. Это ведь я тебя рекомендовал.

Киваю, бреду все дальше в раскаленный юг. На душе спокойно, светло. Никто не верил, что я увижу его. Пульсовой многопараметрический датчик отработал: это не подстава, это именно он. Если так, сейчас словлю волну страха. Говорят, это его особенное свойство, научно оно называется «феномен барьерного восприятия поля». Научно… когда это выявили, тогда и стали объяснять, но ничего не смогли объяснить и соорудили панически-учёную ложь на три сотни страниц. Шеф не скрывал: мы ничего о нем не знаем. Возможно, он даже не человек, намекнул шеф. Глупости. Я не суеверен, вдобавок знаю, к нему уже ходили, запасшись святой водой и прочим… инвентарем. Толку — ноль.

Десять шагов. Есть волна страха! Накатила и схлынула. Приметы… со спины, досадно. Рост, вес, сложение, общее очертание тела — совпадают. Татуировки на затылке, с ней всё точно. А вот занятная деталь: браслет-змейка на левой руке. Это у них типа пароля что ли?

Семь шагов. По слухам, он пахнет мускусом — хотя это ложь, собаки запах не берут, только люди и только некоторые. Но — соответствует, есть запах, намеком.

Пять шагов. Почему он или Смерть до сих пор не остановили меня? Это неосмотрительно. Почему он — спиной? Хочу видеть глаза. Я смутно помню его взгляд, поймал тогда, в свои двенадцать. Он доставал обрез, был весел и на взводе. Я внятно понял его настроение. Презрительно-наглое, по-звериному доминантное.

Три шага. Прекрасно, могу начать плавно поднимать руку для приветствия, это естественный жест.

— Замри.

Смерть дал приказ из-за спины. Замираю. Даже не схожу с ума, когда вижу своими глазами: этот… зверь шагнул и одновременно остался на месте! Наверное, только я вижу, как он раздвоился, тень от трансформатора плотнее бараньего меха, объект скрыт от стороннего наблюдения в этой тени — точно блоха в шерсти. Наверное, он и двойник стояли вплотную. Дубль вышел из тени, так и не обернувшись ко мне… и дубля грамотно положили двумя выстрелами. Вопрос даже для меня: кто впустил снайперов в посольский квартал? Здесь система охраны зачётная. Их же тренируют покушениями хотя бы раз в день! Разве — чей-то посол в деле.

Короткий звук на три часа, второй — на двенадцать. Полагаю, снайперы уже никому и ничего не объяснят. Если только — Смерти…

— Можешь свободно говорить, — разрешил мне тот же голос из-за спины.

Вот реально, сейчас я ближе к смерти, чем те снайперы. Но — не важно. Моя мишень досягаема. И, спасибо высшим силам, гад начинает оборачиваться. Интригующая ситуация: у меня не отняли всё припрятанное на этот случай оружие, могу выбрать: холодное использовать или огнестрел.

Аккуратная дырка в переносице гарантирует провал любой реанимации. Отпускаю игрушку с упругого крепления, принимаю в ладонь, сжимаю с двух сторон — пластик, один заряд. По виду — ручка, при обысках её не отбирают даже опытные спецы.

Он наконец обернулся. Успеваю увидеть глаза, пока еще осмысленные. Крупно, как будто только они и есть в мире — эти глаза. Спокойные, внимательные. Совершенно не могу совместить его лицо — и эти глаза. Жмурюсь, слушая хруст взломанного пулей черепа. Мгновенно схожу с ума: ору и прыгаю, глупо пробую догнать пулю! Сбиваю его с ног… Идиот. Отдачи у этой пули почти нет. Но я его толкаю, он падает навзничь, я — на него… и я всё еще жив?

Вижу аккуратную дырку меж бровей. Чую полную безнадегу реанимации. Больше не ору и не дергаюсь. Всё, я оглох. Это мой мозг прострелен и мертв. Такого ведь не может быть! Татуировки, возраст, смуглая кожа, скулы… и эти глаза. Глаза другого человека! Того самого, кого убили двадцать лет назад, и я был свидетель, я сам всё видел!

По инерции проверяю у трупа пульс. Пальцы влажные и дрожат, так что результат непонятный. Злюсь. Успокаиваюсь. Кладу ладонь на грудину и морщусь, торможу себя: это выстрел в голову, смысла качать сердце нет.