Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле

— Да? — Саймон смешался и, путаясь в словах, продолжал: — Но это… но вы… не из-за нас? Мне бы не хотелось думать, что…

На этот счет Пуаро сразу успокоил его.

— Нет-нет. Все это было подготовлено еще в Лондоне. Я всегда строю свои планы заблаговременно.

— Вы не любите ездить куда глаза глядят? Так гораздо интересней!

— Может быть. Но, чтобы преуспеть в жизни, нужно заранее все тщательно подготовить.

— Наверное, так поступают опытные убийцы, — рассмеялся Саймон.

— Да, хотя, признаться, на моей памяти самое яркое и чуть ли не самое запутанное преступление было совершено без всякой подготовки.

С ребячливой непосредственностью Саймон сказал:

— На «Карнаке» вы должны что-нибудь рассказать нам из своей практики.

— Нет-нет, это значило бы, что называется, раскрыть перед вами кухню.

— Так в нее страх как хочется заглянуть! И миссис Аллертон так считает. Ей не терпится устроить вам допрос.

— Миссис Аллертон? Очаровательная седовласая дама с преданным сыном?

— Она самая. Они тоже будут на «Карнаке».

— Ома знает, что вы…

— Разумеется, нет, — вскипел Саймон. — Никто не знает. У меня такой принцип: по возможности никому не доверяться.

— Замечательное убеждение, я сам его придерживаюсь. Кстати, этот ваш попутчик, высокий седой мужчина…

— Пеннингтон?

— Да. Вы путешествуете втроем?

Саймон хмуро ответил:

— Довольно необычно, думаете вы, для медового месяца, да? Пеннингтон — американский опекун Линит. Мы совершенно случайно встретились с ним в Каире.

— Ah vraiment! Вы позволите один вопрос? Мадам, ваша жена, — она совершеннолетняя?

Саймон озадаченно взглянул на него.

— Вообще-то ей нет пока двадцати одного года, но и просить у кого бы то ни было согласия на брак со мною ей не требовалось. Для Пеннингтона это была полная неожиданность. Он совершенно ничего не знал: за два дня до письма Линит с новостью о нашей свадьбе он отплыл из Нью-Йорка на «Карманике».

— «Карманик»… — пробормотал Пуаро.

— Для него было полной неожиданностью наткнуться на нас в каирском «Пастухе».

— Надо же быть такому совпадению!

— Выяснилось, что он тоже поднимается по Нилу, — мы и объединились, как-то неловко, знаете, обособляться. Да оно и к лучшему. — Он снова смешался. — Линит все время была в напряжении — того и гляди, объявится Джеки, и, пока мы были одни, эта тема возникала постоянно. А с Эндрю Пеннингтоном мы вздохнули свободнее, потому что приходится говорить о постороннем.

— Ваша жена не доверилась мистеру Пеннингтону?

— Не доверилась. — Саймон вызывающе вздернул подбородок. — Это вообще никого не касается. Кроме того, когда мы затевали это нильское путешествие, мы думали, что эта история кончилась.

Пуаро помотал головой.

— Она не кончилась. Далеко не кончилась. Я убежден в этом.

— А вы неважный утешитель, мосье Пуаро.

Пуаро взглянул на него с некоторым раздражением.

Он думал про себя: «Эти англосаксы — они ни к чему не относятся серьезно, у них все игра. Они не взрослеют».

Линит Дойл, Жаклин де Бельфор — те достаточно серьезно отнеслись к случившемуся. А Саймон обнаруживал только признаки чисто мужского нетерпения и досады. Пуаро сказал:

— Простите за бестактность: это была ваша идея поехать в Египет в свой медовый месяц?

Саймон покраснел.

— Конечно нет. Я бы поехал куда-нибудь еще, но Линит желала только сюда. И поэтому…

Он запнулся и умолк.

— Естественно, — помрачнев, сказал Пуаро.

Ему стало ясно, что любое желание Линит Дойл подлежит исполнению.

Он думал про себя: «Все трое порознь отчитались передо мной: Линит Дойл, Жаклин де Бельфор, Саймон Дойл. Чей отчет ближе к истине?»

Глава 6

Назавтра утром, в одиннадцать часов, Саймон и Линит Дойл отправились в Филы. С кресла на балконе отеля Жаклин де Бельфор видела, как они садились в живописную шлюпку. Она не видела другого: как от парадной двери отеля отъехал автомобиль с багажом и чопорного вида горничной. Машина укатила направо, в сторону Шелала.

Оставшуюся до ленча пару часов Эркюль Пуаро решил скоротать на острове Слоновом — он лежал прямо против отеля.

Он направился к пристани. В лодку как раз садились двое мужчин, и он присоединился к ним. Тот, что помоложе, приехал накануне поездом; высокий, темноволосый, с волевым подбородком на худощавом лице. На нем были невыразимо грязные штаны из серой фланели и совершенно неуместный в этом климате свитер с высоким воротом. Другой, толстячок средних лет, немедля заговорил с Пуаро по-английски — бегло и не очень правильно. Их молодой спутник от беседы уклонился и только хмуро посматривал в их сторону, а потном и вовсе повернулся к ним спиной, засмотревшись, как ловко лодочник-нубиец[287] толкает ногой кормовое весло, одновременно управляясь с парусом.

На реке стояла полная тишь, медленно расступались темные, ослизлые громады скал, ветерок овевал их лица. До острова добрались очень скоро, и, сойдя на берег, Пуаро и его словоохотливый знакомец прямиком направились в музей. Толстяк на ходу достал визитную карточку и с полупоклоном вручил ее Пуаро. Там значилось:

«Signor Guido Richetti, Archeologo.»[288]