Карусель

Вот как работать, когда в голову постоянно лезут посторонние мысли? Ведь писательский труд требует полного душевного равновесия, я не говорю уж о вдохновении. За многие годы литературной работы я, конечно, не раз пребывал в этом довольно странном и труднообъяснимом состоянии, называемом вдохновением. Что это такое? Количество хорошо написанных страниц? Или особенное творческое настроение? Как пощупать руками это пресловутое вдохновение? Может, оно, как счастье, радость — духовная категория? Пожалуй, писательское вдохновение, как и любой прилив и отлив умонастроения, неуловимо и необъяснимо. Можно, захлебываясь от ощущения удачи, небывалой легкости, за день написать десяток-полтора страниц прозы или даже целую поэму, а на другой день все это с отвращением выбросить в корзину. Значит, вдохновение — это не только легкость, приподнятость, упоение трудом. Тогда что же? Я, например, не могу ответить однозначно на этот, казалось бы, простой вопрос. Это потом, когда написанные тобой страницы получат всеобщее признание, ты склонен думать, что написал их в период вдохновения...

Иногда критики говорят, что книга написана на одном дыхании. Это тоже неверно. Книга пишется иногда несколько лет, и даже самого могучего «одного дыхания» не хватит, чтобы написать ее ровно. Наверняка у писателя были в этот период взлеты и падения творческого духа. У меня, например, легкость в работе, когда из-под пишущей машинки летят страница за страницей, всегда вызывает тревогу: не пустые ли это страницы? Не несут ли они в себе налет поверхностности? Не беру ли я слова стершиеся, быстро приходящие на ум? Не повторяюсь ли? Не раз находил в своих книгах одинаковые сравнения, полюбившиеся метафоры...

Мои мысли крутятся вокруг издательства, где беспощадно выбросили из плана мою книгу, вокруг той схватки с хулиганами на лестничной площадке дома Ирины Ветровой, вокруг Осинского, Беленького, Бородулина... Любая несправедливость, а их много вокруг нас, не дает спокойно жить, работать. Я все больше и больше прихожу к выводу, что писательская жизнь, пожалуй, самая тяжелая. И именно потому, что не приходит к тебе каждый день так называемое вдохновение, а наоборот — бежит от тебя, прячется. И нет никакой возможности его удержать возле себя... Я могу понять одного из самых богатых литераторов нашего времени — Жоржа Сименона, который всякий раз, чтобы написать очередной детективный роман о своем Мэгре, запирался от всего мира в кабинете и не выходил оттуда, пока не ставил последнюю точку. Ему даже и еду подавали на подносе через специальное отверстие в двери...

Я брожу по своей заставленной книжными полками комнате, смотрю на разноцветные корешки томов и думаю: «А им так же было трудно работать, как мне?» Сами великие писатели редко вспоминают в своих мемуарах и дневниках о вдохновении. Все больше об адском труде, сомнениях, разочарованиях — так сказать, о творческих муках, в которых рождался каждый роман.

О  вдохновении охотно пишут некоторые критики и литературоведы. Они, наверное, лучше нас знают, что такое вдохновение, хотя, судя по их внушительным работам, которые я читал, именно их-то вдохновение никогда не посещает...

Полистав том Лессинга, я наткнулся на басню в прозе «Эзоп и его осел».

«Осел сказал Эзопу:

— Когда ты придумаешь про меня новую побасенку, то уж дай мне сказать там что-нибудь мудрое и остроумное.

— Тебе? — удивился Эзоп. — А что люди скажут? Не скажут ли они, что ты мудрец, а я осел?»