Касэлона. Особенный рейс

Ей не понравился его уклончивый взгляд. Волк словно боялся встретиться с ней глазами. Она подумала, что так смотрят на неизлечимых больных — с жалостью, от которой становится тошно.

— Я сама. — Леви оттолкнула его руку и, потеряв равновесие, почти упала ему на грудь.

«Я безнадежна», — сердце забилось так быстро, что Аристэй не мог этого не услышать. Но он отстранился в тот же миг. Слишком поспешно даже для человека, который едва не потерял работу из-за глупой коллеги. Ему не просто было неприятно прикасаться к ней — он наверняка испытывал отвращение.

— Иди. Я справлюсь с Антэсом, — холодно проговорила Леви.

Она привыкла к чужой ненависти, но почему-то крепко сжатые челюсти бывшего напарника били больнее, чем многочасовые репортажи по межпланетным каналам или реальные удары.

— Нет, не справишься, — Волк говорил ровно, без намека на эмоции. — Тебе нужно отдохнуть. Я вызову Сану.

— Она пошла за медикаментами и скоро вернется. — Леви кое-как выпрямилась и заставила себя не отворачиваться при разговоре. — Спасибо за помощь.

Волк передал ей салфетки. На мгновение их пальцы встретились, и он вновь отдернул руку на миллисекунду раньше, чем требовал естественный ход событий.

Но не ушел.

— Шлюз открылся? — Она не понимала, почему Аристэй медлит.

— Нет. — Он прислонился спиной к биоконтроллеру в паре сантиметров от яростно размахивавшего всеми конечностями Матиаса. — Но мы проверяем одну идею.

Леви подошла к зеркалу, радуясь тому, что есть приличный повод спрятать свою жалкую физиономию, и начала медленно обрабатывать прокушенную губу.

— Какую? — спросила, чувствуя, что молчание может продолжаться вечность.

— Мик предположил, что программа-«трехсекундка» поможет перезагрузить «Зарницу». Внешней связи нет, системе придется оперировать реальными данными. Иглу с «Ониксидролом» уже вынули, так что мой сын обещал взяться за это дело всерьез.

— Он умный.

— Когда не ленится и не трусит — более чем.

И снова установилась напряженная тишина, которую изредка нарушали проклятия Антэса. Леви обработала ранку всеми подряд средствами, которые нашлись в аптечке, но тяжелая пауза не становилась легче.

Наконец она поняла, что не может прятаться вечно. Пусть Волк и презирает бывшую напарницу, сейчас они в одной лодке. Ему придется терпеть ее общество.

Она обернулась, готовая выдержать любой его взгляд, и охнула, обнаружив на месте бесстрастного Аристэя хмурую Миру.

— Ты с ним спала? — прозвучал вопрос, от которого даже Матиас потерял дар речи.

«По-моему, этому целый цикл разоблачительных передач посвятили», — Леви уже устала возмущаться.

— Да, — ответила коротко. — Мы были женаты, если ты не в курсе.

— Не с алианином. С моим отцом.

— Что?! — скрыть изумление не получилось.

Мира недобро ухмыльнулась.

— А зря, — бросила веско. — Дура ты полная.

— И шлюха! — внес свою лепту Антэс.

Дочь Волка остановилась напротив него, резким движением отбросила со лба зеленую челку.

— Хам, трепло и придурок, — охарактеризовала его без заминки. — Еще раз полезешь к ней — останешься без… Черт, я обещала не выражаться! В общем, заденешь ее — распрощаешься с этими… как их… тестикулами! Я не полиция, предупреждающий выстрел не делаю — экономлю патроны.

— В каком смысле? — округлил глаза Матиас.

— Поверь, от нормальных слов ты обделаешься. — Мира выхватила из пальцев растерянной Леви антисептик. — Тут есть что-нибудь от лайсов? Желательно уколы.

— Да тебе самой надо от бешенства лечиться!

Но Антэс мог злословить сколько угодно — о нем уже благополучно забыли.

— Ты хочешь укол? — Ни в бытность полицейским, ни во времена медицинской практики Леви не встречала человека, который предпочел бы укол таблеткам или мази.

— Ну не себе же! — хохотнула Мира. — Там Мика лайс покусал, и ему пришло очередное озарение. Не лайсу, — зачем-то уточнила. — А где Сана?

Леви на скорую руку собрала аптечку и вышла из медотсека. Так уж получилось, что Сану детишки Волка обожали и уважали намного больше, чем «предательницу Стар». Оно и понятно… Но в экстренных ситуациях докторов не выбирают. Тем более, если заняться делом, в голове станет меньше горьких мыслей.

И грустная навязчивая мелодия затихнет сама собой…

— Поторопись. Мик крови боится и страшно психует. Еще наделает глупостей.

«Да на какие глупости способен мальчишка-компьютерщик?» — удивилась Леви и тут же одернула себя. Хоть бы не накаркать!

* * *

Сэм вздрогнул, когда в кают-компании режим освещения сменился на «туманное утро».

— «Зара», верни свет, — не поднимая глаз от планшета, приказал он.

Лампы вспыхнули, блики отразились от экрана, но это прошло мимо внимания.

Время бежало, страницы сменяли друг друга… Иногда Райс останавливался и пролистывал текст назад, чтобы перечитать внимательнее, иногда пропускал абзацы описаний, которые не имели отношения к делу.

Даниал Кас, Илиас Метт, Родас Торн, Габриэль Антэс… Четыре имени, четыре личности, четыре вопроса. Они были замешаны не только в убийстве (при условии, что Котя его не выдумала), но и в каких-то оборудках с Ониксом-10 и Ониксом-12 (если, опять-таки, эта история целиком и полностью не плод воображения призрака).