Кащеева наука

Над водами этими мост чернеет – перила витые узором дивным украшены, а сам мост высок и красив. Да страшен. И зеленоватые, словно медные, пятна по нему раскиданы. Несет окалиной железной, сладкой кровью пахнет, горечью волчьей ягоды. И стон идет из земли – вот и добрались мы до границы меж мирами.

Калинов мост перед нами. По берегу – обломки стрел, мечи, щиты и кости белеют, черепа скалятся. Волны алые ласкают их, оглаживают нежно, словно руки материнские, и кажется, что улыбаются скелеты своей участи.

Черен мост, страшен… А за ним – Навь проклятая хмарится. Блискавицы летают по-над лесом, дым стоит, словно сотни костров среди дерев разложены. Кукла Василисы на Ивана проворно забралась, вцепилась ему в волосы, он и взвыл.

– Осторожнее, окаянная!

Сбросить ее попытался – не тут-то было. Хватка у Гони крепкая, не смотри, что малявка росточком с половину локотка.

– Река Смородина это… – прошептала она. – Там, на Той Стороне – мир мертвых.

– А почто Калинов-то? – Иван огляделся. – Что-то ягод не видать…

– Дубина ты, – беззлобно ответила куколка. – Калинов – потому что раскалили его докрасна огненные воды. Это сейчас они спокойны, а как ближе подойдем – увидишь дымок да запах услышишь паленого. Все, что упадет в реку, всему – смерть!

А Иван смеется – дразнит, видать, куколку, кто ж не знает про Калинов мост – границу между мирами.

И вот чем ближе мы подходили, тем гарью и дымами сильнее несло, да жаром – словно у печи мы раскаленной.

На Той Стороне деревья затряслись, земля застонала, и вышел к мосту огромный змий о трех головах – как изба он был ростом, глазища – тарелки, пасти оскалены… злой, гадкий, мерзостный. Но для него Баба Яга нам подарочек дала – его-то я и приготовила еще загодя и сейчас ощущала приятную тяжесть волшебных зерен в ладони, и почти не было мне страшно. Разве что чуть-чуть.

Ведь старуха сказала – пройдете все испытания. А она ведает, что было, что будет… И я ей верила.

– Брат мой тут бился с чудищем поганым, – вдруг сказал Иван тихонько. – Шутки да прибаутки мои вы не слушайте, все я знаю, только вот не рожден я богатырем, как сродственник мой. Сила есть, ума маловато, а с пустой головой змия не победить. Но говорил он, я помню, что головы рубить толку мало – где срубишь одну, три вырастет.

– Больно ты стал говорливый, – сварливо отозвалась Гоня и дернула его за золотистый локон. – Пустая башка аль нет, а за то, что от берендеев ушли, спасибо тебе.

Я улыбнулась – перепалки их путь скрашивали.

Малиновое зарево разгоралось все сильнее, пекло разверзалось прям от берега, и стонали-кричали в огненных водах черные души. Слышался вой плакальщиц – из Яви доносился он, видать, хоронили кого. А мы с Иваном да куклой Василисиной уже давно покинули мир живых, тогда еще, как пустила нас Баба Яга в туман безвременья. Вот куда тропа нас привела – еще чуток, и найдем то, что ищем. Да только рад ли будет тому Кащей? Может, ошиблась Василиса, может, сам он в Навь спустился, устав от мира живых?

Может, он и виновен в похищениях девиц? Так Иван поначалу думал, не веря, что беда могла с наставником моим приключиться. Такой, как он, сам кого хочешь к беде приведет, не пощадит, не пожалеет.

Смрадом понесло, вонью жуткой, будто могила разверзлась, будто болото зацвело иль мертвяки из затона вылезли, – видать, не только из-за красного цвета река это имечко получила – Смородина.

– Так и будем стоять али придумаем чего? – спросила куколка. – Аленка, доставай подарёнку свою!

Я и раскрыла ладонь, а там – зернышки пшенные. Чем они нам помогут? Но Яга сказала – без них пропадете… И я ей верю.

– В землю брось! – догадался Иван. – Богатыри родются нам в подмогу! Кидай скорее!

Я и бросила – размахнувшись. Змий в мою сторону головами повел, рыкнул, пламенем плюнул, но не достал, огонь в воды раскаленные упал. А из зернышек потянулись росточки – миг единый, и стоят пред нами пятеро крепких молодцев. В кольчугах блескучих, в шеломах, с булавами шипастыми да мечами двуручными. Глаза – синие, как море, волосы – пшеница, солнцем обласканная. Статные, сильные. Бросились они к змию, а мы следом за ними побежали – чтобы пока бьются наши защитники с чудищем, мы через мост перескочить успели.

Ноги пекло, вонь стояла жуткая, то и дело кто-то, вынырнувший из вод огненных, норовил схватить за подол поневы, и я не удержалась, звонко взвизгнула, когда костлявая призрачная рука меня по пятке зацепила – обожгло кожу, словно на раскаленную наковальню ступила. Иван меня тут же схватил, через плечо перекинул, еще быстрее побежал по мосту к Той Стороне. А у меня – мир вверх ногами, и там, в огне да дыму, богатыри змию головы рубят, а у него новые растут, и вот уже стоглавый он, и плюется пламенем, и грозный рык его несется над рекой Смородиной, над Калиновым мостом. А я глаза закрыла, вцепилась в плечо Ивана и с ужасом думала только о том, чтобы все закончилось скорее. Кости его мне в живот впивались, но я лишь – чтоб не орать больше да не позориться – косой себе рот заткнула и еще сильнее зажмурилась.