Кащеево царство

       Ощущение какого-то наплывающего морока не отпускало Арнаса. Ему казалось, что всё вокруг - и деревья, и промёрзлая земля под ногами, и ярко голубые небеса - источало яд. Этот яд вдыхался людьми, впитывался в кожу, залетал через нос и уши, дурманил, сводил с ума, отравлял душу. Этот яд, окутывавший всю Югру, капля по капле проникал в умы и мысли новгородцев, разъедал их сознание, подчинял какой-то неведомой воле. Ловушка, - осенило Арнаса. Западня. Вот оно! Не сумели югорские ратники справиться с русичами своими силами, кудесников натравили, а уж те не отступятся, возьмут своё волхвованием, заговорами и ведовским прельщением.

       Как слабому человеку одолеть вечные стихии? Как противостоять необоримому? Невозможно! Арнас и так сделал всё, что в силах человеческих, дабы привести новгородцев к победе: спалил город, перебил два войска, умертвил трёх хонтуев, а югорцы будто и не заметили этого - вырастали из земли снова и снова, и не было на них управы, ибо там, в безвидной высоте, где не летают птицы, а реют лишь звёзды да луна, вековечные боги вели в бой своих воскресающих детей. Арнас понял: истреби он хоть сто здешних ратей, всё равно не одолеет Югру, ибо против него восстали местные демоны. А от демонов какое средство? Только к паму идти. Но пам - свой, зырянский - далеко, да и не шибко он расположен теперь к Арнасу. Сознание обречённости озарило ум пермяка, заставив его сцепить зубы от отчаяния. Неужто всё тщетно и нет ни малейшей надежды? Полный страха, отвернулся он от костра, забегал глазами по округе, точно искал где спасения. Но не было его, одни лишь седые деревья да идолы стражами обступали поляну. А чуть дальше, со стороны заимки, уже направлялись к костру Буслай и старуха-ворожея. Бабка несла в руках берестяной короб, а сотник опирался на её плечо, с изумлением озираясь вокруг, будто в одночасье лишился разума. Ушкуйники, завидев вожака, притихли, раздвинулись в стороны, пропуская обоих к огню. Старуха медленно подвела Буслая к пламени, поставила короб на землю, осторожно убрала его ладонь с плеча, затем приказала воям:

       - Встаньте по кругу.

       Арнас глухо перевёл её слова. Он уже понял, что сейчас будет, и это знание повергало его в ужас.

       Ушкуйники выстроились в несколько рядов вокруг лиственницы, с испугом косясь на Буслая, чей отрешённый вид немало пугал их. Знахарка открыла короб, с карканьем принялась бросать в огонь корешки и сушёные грибы. В костре затрещало, пламя поднялось ещё выше, разукрасившись синими и зелёными полосами. Нижние ветви дерева вспыхнули и мгновенно обуглились. По поляне разнёсся неприятный резкий запах. Воины отшатнулись, по их рядам побежал изумлённый гул. А бабка с остервенением и азартом всё метала и метала в костёр содержимое короба, словно выкидывала старый хлам. Арнас начал медленно отступать - ему вовсе не хотелось оказаться во власти югорских духов. Потвора тем временем запела:

       Великий дух, отец мой!
       В люльке из меха чёрного зверя,
       В богатом гнёздышке
       Вырастил меня.
       В люльке из меха красного зверя,
       В богатом гнёздышке
       Вырастил меня.
       В семи домах с одним выходом,
       Не выпуская, вырастил меня.
       Говорит мне батюшка,
       бессмертный Верхний Свет:
       "О дочь моя, могучий зверь,
       Много в чаще горных и лесных силков.
       К ним пойду я".
       Счастливый пояс он одел,
       Пояс, что в горах и лесах приносит удачу.
       Говорит он мне:
       "Как пойду я, дочь моя,
       Не покинь, не забрось ты
       моего гнезда.
       Моего гнезда
       из собольих шкур, из звериных шкур
       Не покинь, не забрось!
       Мною сказанных слов
       Не забудь, не забудь".