Кащеево царство

       Утром следующего дня все собрались в круг. Раненый Буслай, сидя на нартах, произнёс короткую речь, ободрив товарищей перед дальней дорогой и послав проклятие чудинскому городу.

       - Знайте, братцы: вернёмся мы ещё сюда, и кое кому солоно придётся.

       Окончание осады пришлось на день Николы-зимнего, помощника в пути, покровителя оклеветанных. Русичи истово помолились перед дальней дорогой, потом Моислав опять начал нести что-то о древних богах. Сбыслав не выдержал: накинулся на него, обматерил с ног до головы, да ушкуйники вступились, намяли бока купцу. В стане опять началась свалка. Неизвестно, чем бы это закончилось, когда бы с западной стороны едомы не появился волк. Пока люди были заняты распрей, он подобрался к оленям, хотел утащить одного, но скотина подняла рёв. Ратники, опомнившись, бросились за оружием. Волк не стал ждать, когда его пырнут колом, и бросился наутёк. Вслед ему полетели стрелы.

       - Ишь ты, здоровенный какой, - говорили вои. - Отожрался, видать, на нашей скотине.

       - Не простой это волк, а заговорённый, - тут же объявил попович. - Боги его послали, чтобы подать нам знак.

       - Что ж за знак такой? - озадачились воины.

       - Подумать надо.

       Но подумать он не успел. Ворота югорской столицы вдруг распахнулись, и оттуда со свистом и гиканьем вылетела лавина всадников на оленях. Новгородцы, ещё не отошедшие от горячки междоусобицы, забегали, торопясь построить ряды, заметались меж саней, хватая оружие и брони.

       - Вот он, знак-то! - крикнул кто-то из русичей.

       - Добить решили, сволочи, - отозвался другой.

       В общем сумятице слышались торопливые распоряжения Завида и Сбыслава. Буслай приподнялся на нартах, заорал:

       - Лешак! Сулицу мне! И колчан. Живо!

       Ближняя шеренга воев сомкнула щиты, готовясь встретить чудинов на левом крыле стана, но те вдруг остановились и принялись натягивать луки.

       - Хоронись, братцы! - раздался отчаянный крик.

       Новгородцы, уже познавшие югорские повадки, присели, втянули головы в плечи, готовясь к смертоносному ливню. С шумом рассекая воздух ястребиными перьями, вверх взмыли сотни чудинских стрел. Зазвенели щиты, принимая на себя град железных наконечников, послышалось несколько воплей - кто-то не успел уберечься и теперь извивался на снегу, заливая его кровью.

       - Стоять, братцы! - прогремел голос Нечая Сатаны. - Кто спину покажет, тому башку с плеч.

       Завид и Сбыслав, поднявшись во весь рост, велели смердам пригнать оленей. Спрятавшись за чумами, они спешно натягивали латы.

       Чудины ещё несколько раз сыпанули стрелами, изрядно проредив русские цепи, и ринулись на вершину едомы, обходя частокол с крыльев, чтобы вырубить всех новгородцев под корень. Руководил ими человек с лосиным черепом на голове, сидевший на олене и державший в руке мощную двулезвийную пальму. Врагов было так много, что казалось, они вот-вот затопят русский стан, даже не заметив горстки защитников. Мужичьё оробело и начало быстро пятиться, прикрываясь щитами.

       - Куда? - захрипели на них хором Буслай и Сбыслав. - Стоять, свиньи! Не нарушать строй!

       Но охваченные страхом смерды словно и не слышали их. Отступая всё дальше, они по одному начали разворачиваться и, увязая в сугробах, исчезали в лесу. Ушкуйники, заметив такое малодушие, тоже оробели, строй их рассыпался, они в нерешительности расползались в разные стороны.

       - Вернуться, ублюдки! - ревел Буслай, размахивая сулицей. - Всех перережу!

       Но даже голос сотника не помог воям обрести мужество. Полные страха, они медленно отходили вглубь стана, а затем, показав спины, бросались прочь от наступающих югорцев.

       - Сопляки! - крикнул им вслед Буслай. - Город взять не сумели, так хоть сдохните достойно... - Он выбрался из нарт и, опершись на копьё, поднялся во весь рост.

       Нападавшие были уже совсем близко. Слышен был храп их оленей и возгласы погонщиков на нартах. Тут и там в снег втыкались стрелы, из чумов выползали новгородские раненые, хрипели, плевались кровью. С востока стремительно наплывали тучи, превращая сумеречный зимний день в настоящую ночь.

       - Ну что, паскуды, добились своего? - рыкнул на чудинов сотник. - Ничего, всё наше горе вам слезами отольётся...

       Он стоял, опершись о копьё, и ждал, когда наступающая лавина сметёт его как щепку. Защищаться он не мог - не было сил. За спиной раздавались какие-то крики, товарищи звали его, но сотник даже не оборачивался.

       - Бросили нас, да? - с ненавистью сказал ему один из раненых, подняв голову из снега. За ним тянулась кровавая борозда, а из левого бока торчала стрела. - С-сучье племя.

       - Бог им судья, - ответил Буслай.

       Рядом с ним невесть откуда вырос бородач Нечай.

       - Довольно храбра[65] из себя строить, - проговорил он, хватая сотника под мышки. - Все забздели, и тебе нечего геройствовать.

       - Пусти, Сатана, не доводи до греха, - дёрнулся было Буслай, пытаясь вырваться из его объятий. - Зашибу.

       - Куда ты такой годен, - пыхтел ушкуйник, насильно волоча его к лесу. - Нынче и зайца не зашибёшь.

       - Пусти, пёс! - рвался сотник. - Глотку перегрызу...

       - Грызи.