Кащеево царство

       Над югорской столицей курились чёрные дымы. Их было много, несколько десятков, точно в городе шёл бой. Тысячеголосого рёва уже не было слышно, но отдельные крики ещё долетали, заставляя русичей тревожно прислушиваться.

       - Что-то чудины никак не угомонятся, - сказал Сбыслав. - Может, наши-то держатся там, а мы ни сном ни духом?

       - У чудинов завсегда так, - проворчал Завид. - Яков говорил, камлания их бесовские не один день длятся... Может, и пожгли чего, одурев от курева. Язычники, одно слово.

       Сбыслав лишь скрипнул зубами.

       Возле Буслаева чума на лапнике сидел вой и строгал топорище. На вятших он даже не взглянул. Купец пнул его по ноге, осведомился:

       - Сотник здесь что ли?

       Ушкуйник поднял на него глаза, моргнул.

       - Здесь, а где ж ему быть!

       - Так иди и скажи, что мы явились. Поговорить хотим.

       - Хворый он. Никого пускать не велел.

       - А ты всё ж таки передай. Может, и соблаговолит начальник твой перекинуться с нами парой слов.

       Вой недовольно поджал губы и, поднявшись, ушёл докладывать.

       - Стыдоба! - негромко произнёс Сбыслав. - Топчемся у порога, словно к князю явились...

       Завид промолчал.

       Скоро вой вернулся.

       - Заходите, - кивнул он в сторону полога.

       Купец и боярин, наклонившись, вошли в чум, подсели к очагу.

       - Зачем пришли? - слабым голосом спросил Буслай.

       - Да всё за тем же, - ответил Сбыслав. - Уходить надобно.

       - Никак не успокоишься, Сбышек? - сотник оттопырил губу, сверкнул серебряным зубом.

       - Брось, Буслай, - сказал Завид Негочевич. - Чего ждёшь? Ясно ведь, что товарищей не вернуть.

       - Хотите уйти - так уходите. Никто вас не держит.

       - Чтоб весь Новгород нас переветчиками окрестил? - неприязненно бросил Сбыслав.

       - Во-она чего вы боитесь! Что ж, оно и верно. Заклеймят как пить дать.

       Гости его промолчали, и Буслай равнодушно уставился в потолок. Тогда Сбыслав сообщил:

       - Моислав крамолу сеет, народ будоражит. Нехорошо это. Язычеством пахнет.

       - А мне-то что с того? - удивился Буслай.

       - Глупец ты, сотник. Дальше носа своего не видишь. Они же сами как чудины станут, а потом тебя же и прирежут. Зачем ты им такой сдался, когда у них попович вожаком будет?

       - Брешешь, - лениво отозвался Буслай. - Ребята мои меня не тронут, а вот тебе от них не поздоровится. Потому и трясёшься.

       Сбыслав вскочил, надвинулся было на Буслая, но тот вдруг резво сел, сбросив шкуру, и извлёк откуда-то большой обоюдоострый нож с серебряной рукояткой в виде грудастой девахи с длинными волосами.

       - А ты подойди, подойди попробуй, - недобро посулил он.

       Боярин тоже поднялся, положил купцу ладонь на плечо.

       - Позволь нам, Сбышек, с сотником потолковать один на один.

       Житый человек перевёл на него бешеный взгляд, засопел и кивнул.

       - Потолкуй. Хоть и не вижу я, о чём тут ещё толковать можно.

       Он вышел, а Завид Негочевич вновь опустился на шкуры, с укоризной глянул на Буслая.

       - Нехорошо ты себя ведёшь, сотник. Не по-людски.

       - Переживу, - пробурчал Буслай. - О себе лучше тревожься, боярин.

       Завид помолчал, созерцая его, потом спросил:

       - Что ж ты намерен делать?

       - А тебе что за забота?

       - А мне такая забота, что мы с тобой в одной упряжке, и потому сообща должны действовать. Иначе нас югорцы как щенят передушат.

       - Раньше-то вы, вятшие, другие песни пели. Промеж себя только уговаривались, а нас, ушкуйников, на совет не допускали.

       - Вздор порешь. Был ты на совете и голос имел такой же как прочие.

       - Голос голосом, а решали-то вы друг с дружкой.

       - Решал воевода, а мы лишь советовали.

       - Видел я, как он решал. Под боярскую дуду отплясывал. Прав был Савка: вас, бояр, в кулаке держать надобно, чтоб не распоясались.

       Завид глубоко вздохнул и сказал:

       - Я с тобой не препираться пришёл, не прошлое ворошить. Это уже всё быльём поросло, и кто старое помянет, тому глаз вон. Верно? Надо нам с тобой о будущем подумать. Из начальников только мы с тобой да Сбышек остались. Больше некому войско из Югры выводить. Что мыслишь об этом, Буслай?

       - Мыслю, что в столице чудинской странные дела творятся, как будто бой там идёт. Может, это братья наши бьются, а мы здесь сложа руки сидим...

       - Не братья это, а югорцы победу празднуют. У них завсегда так - ежели торжество, так дым коромыслом, хоть святых выноси.

       Буслай пожевал губами и снова лёг, накрывшись шкурой. Завид смотрел на него, ничего не говоря. Сотник долго сопел, неотрывно глядя в дыру, сквозь которую уходил дым, затем крикнул раздражённым голосом:

       - Лешак! Где ты там, сволочь?

       На зов явился ушкуйник, стороживший вход.

       - Пожрать принеси что-нибудь, - приказал сотник. - Тебя пока не пнёшь, не пошевелишься...

       Ушкуйник обиженно забормотал что-то, но Буслай лишь отмахнулся от него.

       - Проваливай.

       Ратник вышел.

       - Так что же ты надумал, сотник? - опять спросил боярин.

       - Не знаю пока... Обмозговать надо...

       - Довольно уж обмозговывать. Бойцов у нас от этого не прибавится.

       Буслай долго разглядывал потолок, наконец, произнёс с неохотой:

       - Ладно... Перед смертью не надышишься. Завтра выступаем.

       - Ну и слава богу. - Боярин поднялся и, пожелав ушкуйнику здоровья, вышел из чума.