Кащеевы байки. Возвышенный путь на двоих пьяных историков

Маг вышел на севере, обогнул торговый центр и уселся на лавочку у пруда. Ветер шумел ветками, земля впервые за долгие зимние месяцы начала пахнуть – травой, водой, собой и всем, что в ней сохранялось до первых лучей тепла. Дыхание стало все менее заметным, его глаза закрылись. Накатила истома, вторая опасность в движении по спирали. Стоит поддаться убаюкивающему, сладкому зову плоти и пиши пропало – подготовка, труд дней жизни превратится в пустой перещелк стрелок часов, ушедших в пустоту. Так сопротивляется наше живое, звериное начало. Изнанка реальности – это не место для живых, это источник страха и всякой тьмы в нашем мире. Конечно, так думают только те, кто еще бродит на свету, но что делать, если они – это мы все и есть? Смывать очищенным от себя потоком зверя, бросать его в реку и нести в водовороты, к коварным камням и затонам. Животное будет, отбиваться, роптать и … побежит. Звуки этого мира начали удаляться, растворяясь в стуке сердца. Маг побежал вместе с Городом, высоко поднимая ноги.

Маг открыл глаза и увидел черно-белый мир. Его тело непринужденно дремало на скамейке, и это было хорошо. Пока оно выглядит таким – понятным, объяснимым и привычным, он будет невидим. Полиция, прохожие, вся совокупность реальности и Города будет охранять его тело, слившееся с большим потоком, в котором растворилось много малых. Маг неопределенно ухмыльнулся. Весь фокус был в том, что он выглядел пестро и странно – бритая голова, темные очки, пальто, цепи, кольца и тому подобные атрибуты вроде бы делали его более заметным, привлекающим внимание. Как подросток, этот человек как будто хотел сконцентрировать на себе лучи восприятия людей … и потому пропадал из них полностью. Плюс на плюс давал минус. Хотя, правда сказать, дело было и во вкусовых предпочтениях Мага – ему нравилось быть таким с давних времен, и он не видел причин меняться. Стать невидимым можно и другим способом, известным всем шпионам, застыв на среднем рубеже нынешнего облика человека. Впрочем, дело было не в этом.

Черно-белый мир сложился и потянул Мага за собой. Его четыре лапы впились в асфальт, высекая стаккато когтями из пространства. Удар. Прыжок. Еще удар. Паузы, во время которых он зависал в прыжке, измерялись вдохом, а приземления – выдохом, могучим, как рокот валунов во время горного обвала. Маг бежал, высунув толстый язык из пасти, утыканной острыми клыками в палец длинной. Его мягкий мокрый нос обонял запахи изнанки Города, вел его надежнее, чем любые мысли или знания. В этом было все – люди, дома, дороги, сталь, бетон и стекло, впитавшие в себя больше жизни, чем могли вместить. Видимо, поэтому Город в последнее время рос как на дрожжах.

Огромный черный мастиф подошел к берегу реки, закованной в гранит. За его спиной высился осколок леса. В человеческом мире рядом было здание, у которого останавливались речные корабли, но пес не мог различить дома. Маг здесь бывал, и не раз, но в этих краях иногда приходилось мириться с символами, обретшими плоть. На берегу стоял гигантский драккар, с которого неспешно сходил рогатый медведь, чей мех был заплетен в косы. На каждой из них блестела бусина, искусно гравированная серебром и золотом, а на рогах блестели бронзой кольца. Шаг за шагом провисали мостки под мерной поступью хозяина леса, и вместе с ними опускалась тишина. Запахло росой, ветром и водой. Пес сел на задние лапы и неотрывно смотрел на приближение зверя.

Медведь подошел к Магу и потерся о его нос своим носом. Его касание было нежным, как молодая трава и мягким, словно сон. Псу стоило немалых трудов не опуститься на передние лапы и склонить голову, поджав хвост. Хозяин леса подавлял своей силой, не желая этого, как давит на человека вид с вершины горы. В такие моменты сложно не впасть в экстаз поклонения, но все же необходимо. В этом заключается третья опасность потока – он приемлет в себя все и выдает за себя: и листок, и камешек, и дуновение ветра. Ощущение силы так легко выдать за себя, или же встать перед ним на колени, но этот путь невозможен для существа, желающего видеть обе грани бытия. Сила человека, сила мира и сила иных существ нуждаются в уважении, понимании, но никак не в преклонении. Что будет, если вознести мольбы приливной волне или лесному пожару?

Медведь знал это, и никогда не просил покорности. Как может быть покорна земля или ветер? Кто их поставит на колени и заставит служить без устали, без сна и покоя? Человек может тешить себя этим, но он берет то, что может взять также, как берут свою дань с него. Хозяин леса всегда говорил о другом.

– Мы просыпаемся – сложились слова из глухого медвежьего ворчания в голове Мага. – Мы скоро вернемся. Разнеси эту весть, что была облечена в слова. Старые боги возвращаются из своего забытья, влекомые ароматами костров, что вскоре воспылают на земле. Этого не избежать, ведь Колесо сделало полный оборот. Этого не изменить, ибо не во власти ни нашей, ни вашей влиять на его ход. Мы просыпаемся и будем ходить среди вас, как раньше. Иди.