Каста (СИ)

Перед ним расстилалось безбрежное синее небо, усыпанное яркими каменьями звёзд. Опустив взгляд, Виро видел, как за ломившимися столами сидели те, кто воспитывал его и рос с ним рядом, и все они не уставали поздравлять его и Лето, желая благополучия и счастья. Люди говорили от всей души, не жалея тёплых слов и вкладывая в них так много сил, чтобы не только земля, но и небо слышало, что нужно молодоженам. Рядом восседал великолепный Лето, самый завидный жених на всех просторах империи, теперь уже муж. И не чей-нибудь, а его. Его во всех глазах, что ни посмотрели бы в их сторону. И он, Виро, отныне достопочтенный супруг — будущий первый омега Касты. Такой, которому не придётся за себя краснеть. Он здоров и сумеет подарить Лето сильного наследника, достойного Дорто и Годрео.

Виро улыбнулся покорно. Всё было прекрасно, но его муж украдкой глядел по сторонам, ища кого-то.

Что ж, нельзя иметь всё, разве нет? — смиренно подумал Виро, обратившись к мужу:

— Я поищу его.

Пойманный, Лето смутился:

— Прости.

— Тебе не нужно извиняться, — Виро понимающе улыбнулся и Лето ответил тем же.

— Я думаю, ты станешь мне отличным спутником. Таким, каким и должен быть омега жреца, — Лето говорил от сердца.

Виро благодарно кивнул, думая, что должен справиться. Его к этому готовили. Прежде всего, как омеге и супругу ему надлежало заботиться о том, чтобы ничто не омрачало существование его мужа.

Незаметно исчезнув из-за стола — такие моменты были положены каждому, кто успел пригубить несколько чаш вина, и несмотря на то, что Виро в этот вечер не пил, собираясь встретить ночь, что бы она ни готовила, на трезвую голову, возможностью уйти без объяснений он воспользовался.

В середине площади стояли столы для чистокровных, однако простые жители Барабата, верой и правдой служившие семьям избранных, отмечали великое событие здесь же, чуть поодаль. За их столами царило не меньше веселья, чем за столами господ, и никто не был в претензии, привыкнув к таким порядкам с начала времён. Вокруг в этот вечер суетились наемные работники.

Пройдясь вдоль застолья, якобы в направлении собственного дома, чтобы справить нужду, Виро обнаружил, что Хюрема среди празднующих не было. Не придумав, где ещё искать пропажу, он решил заглянуть к себе. Внутри Хюрема тоже не оказалось. Оставалось теряться в догадках, куда делся омега, но перед тем, как вернуться за стол, Виро поддался порыву и вышел на обрыв.

На небольшом клочке земли было светло — луна стояло высоко, освещая землю не хуже солнца.

— Хюрем? — Виро заметил прислонившуюся к стене дома тень.

Тень всколыхнулась и поднялась на ноги.

— Я тебя обыскался, — с облегчением выдохнул Виро. — Почему ты не на празднике?

Обращаться к омеге вот так было непривычно. Слишком долго они молчали друг с другом. Слишком разными казались, будто и язык, на котором они говорили, был разный.

— Шумно, — отозвался Хюрем. — Зачем ты меня искал?

— Тебя ищет Лето. Я обещал посмотреть.

Хюрем не торопился отвечать, заставляя Виро нервничать.

— То есть тебя не беспокоит, что твой муж в день свадьбы ищет другого омегу?

Слышать такие слова было бы неприятно любому. Было неприятно и Виро, но он уже отказался от мысли, что Лето принадлежит ему.

— Вы истинные, — твёрдо произнёс Виро. — Я не стану мешать. Прошу только соблюдать приличия, — Виро действительно просил, зная, насколько непредсказуем Хюрем. — Я не хочу, чтобы страдали родители, — добавил он, отвернувшись.

Перед ним расстилалась тьма долины и обрыв. Ветер приятно холодил согретые откровенностью щёки. Говорить о личном, тем более с Хюремом, Виро совсем не хотелось, но разве у него был выбор, если отныне их жизни связаны?

— Милостивое решение, — произнёс Хюрем, делая несколько шагов в размышлении.

— Как и твоё, — Виро чувствовал всколыхнувшееся волнение, но отважился сказать то, что хотел.

Увидев, как Хюрем развернулся и посмотрел в его сторону, Виро произнес: — Спасибо, — благодаря за ногу, и Хюрем это понял.

Омег разделяла всего пара шагов, и светившая за спиной Виро луна освещала Хюрема с ясностью, дававшей возможность различить промелькнувшие в голове мысли, когда бы те отразились на лице. Но то ли таких не последовало, то ли Хюрем не уступал субедарам в умении держать при себе чувства.

Хюрем ничего не ответил. И Виро понял: прожди он следующую тысячу лет, омега не проронит ни слова.

В ту ночь, когда щенок пригрозил нажаловаться папаше, Хюрем сломал неправильно сросшиеся кости. Сделал он это не за тем, чтобы помочь — как раз наоборот, он был предельно честен в своём желании причинить боль. Недоносок начал сам, решив угрожать, а большего вреда, чем уже был нанесён ноге, Хюрем причинять и не собирался, довольствуясь физическим страданием, чтобы преподать урок послушания.