Касты и расы

Итак, каков же тип нашей «высшей расы»? Внешне это высокий тип, у мужчин широкие плечи; конечности пропорциональны; он строен, энергичен, форма головы — долихоцефальная (иногда меньше, чем у собственно нордического типа: вспомните голову Цезаря). Волосы преимущественно тёмные; в отличие от менее чистых средиземноморско-итальянских типов, волосы не кудрявые, а максимум волнистые; губы не пухлые, а брови не густые. Нос тонкий и удлиненный, прямой или слегка орлиный («орлиная» раса Фишера). Нижняя челюсть хорошо развита, хотя и менее выступающая, чем у нордического типа, однако из-за выделения лба и носа создаётся впечатление активного типа, готового к нападению.

Глаза могут быть карими, голубыми или серыми. В то время как у итало-средиземноморских типов менее благородного происхождения взгляд часто блуждающий, потухший или меланхоличный, здесь он ясный и твёрдый (как говорят, «смотрит в лицо», прямо перед собой); взгляд проницательный, отличный от косого или злобного взгляда средиземноморцев, смешавшихся с ближневосточными элементами. Привычка жестикулировать (которая, как считается, характерна для итальянцев) ему чужда: его жесты выразительны, но не импульсивны и не беспорядочны — это жесты, которые не указывают на преобладание инстинктивной, неконтролируемой стороны его характера, а, напротив, являются продолжением сознательной мысли. Его скорость реакции выше, чем у нордического типа того же происхождения, как и его динамизм (который, тем не менее, всегда остается чётким, контролируемым, сильно отличающимся от лихорадочности или вульгарной жизнерадостности).

Согласно расовым теоретикам, основные добродетели древнеримского типа североарийской расы таковы: сознательная храбрость, самообладание, скромная и скупая речь, продуманная решительность, смелое чувство господства. Можно говорить о его «добродетелях», но не в моралистичном и избитом смысле этого слова, а в смысле бесстрашной мужественности и силы. Его добродетели — это fortitude (твёрдость) и constantia (постоянство), то есть сила духа; sapientia (рассудительность, то есть способность к глубокому размышлению); humanitas (человеческое достоинство) и disciplina (дисциплина), то емть идеал твёрдого саморазвития человека, умеющего приобретать внутреннее богатство; gravitas или dignitas — достоинство и внутреннее спокойствие, которые у аристократии достигают уровня solemnitas (торжественности). Арийской и особенно римской добродетелью также является fides — верность. Римской и арийской была любовь к чётким действиям, без выставления напоказ; это был реализм, который, как справедливо отмечалось, вовсе не означал материализма. Идеал ясности, выродившись в рационализм, в качестве эха «латинского» менталитета остался в этой сфере более верным первоначальной сущности, чем романтическая душа определённых людей, физически более нордических. В древнеримском арийском человеке pietas (набожность, благочестие) и religio (религия) имели мало общего с последующими формами религиозности: это было чувство уважения и союза с божественными и, в общем, сверхчувственными силами, в отношении которых он чувствовал, что они являются составной частью его жизни, как индивидуальной, так и коллективной. Римский арийский тип всегда с подозрением относился к заброшенности души и путаному мистицизму, но также и отрицал семитское раболепие перед божественным. Он чувствовал себя не индивидом, растерзанным и запятнанным чувством греха и плоти, должным оказывать достойный культ божеству, но цельным человеком, как спокойная и гордая душа, способная предчувствовать направления, по которым её сознательная и определяющая деятельность могла бы стать продолжением самой божественной воли.

Что касается мира как общества, respubblica, то древний арийский и римско-арийский человек понимал его как космос, то есть как совокупность отличных друг от друга сущностей, объединённых не смешиванием, а высшим законом. Отсюда также идеал иерархии, в котором чувство личности и свободы примиряется с идеалом высшего единства. Следовательно, это не был ни либерализм, ни социализм либо коллективизм: suum cuique, каждому своё. Положение женщины в обществе было не слишком низким (как в некоторых азиатских обществах), но и не слишком высоким (как в других обществах, на которых оказали влияния лунные и деметрийские расы). Тем не менее, существовала дистанцированность от женщины, от озабоченности сексуальной сферой, и решительное утверждение отцовского права, авторитета мужского главы семьи или рода, и почти «феодального» чувства ответственности или верности этому главе перед государством.

Таковы элементы, характерные для римского и арийско-римского стиля души и духа. Для того, чтобы воплотить их в живой идеал нашей «высшей расы», нужно будет увидеть органическое соответствие физической форме высшего арийско-итальянского типа.