Ката - дочь конунга

Когда стало совсем светло, снаружи затопотали кони, загикали удалые молодцы, готовые сорваться вперед. Через гомон голосов Маша слышала, как взлетает голос Светислава, он, как обычно, что-то весело покрикивал, и ему отвечали так же. Светозара не было слышно, он никогда без надобности не повышал голоса. Маша представляла, как Светозар сидит в седле, прямой, гордый, и как ему подражает держащийся рядом Магнус. Потом они выехали за ворота, и стало тихо.

Маша встала с постели, зачем-то заправила ее. Служанка придет не скоро, Маша отпускала ее спать на привычное место в подклеть. Все вещи лежали у Каты, Маша надела войлочные тапки и тихо, стараясь не наступать на скрипучие половицы, вышла из опочивальни.

У дверей, прислонившись головой к стене, дремал охранник. "Ох уж наохраняет он тут, — подумала Маша, — дрыхнет, ничего не слышит!" Но ей это было на руку. Пройдя мимо спящего, она осторожно надавила бедром на дверь.

Ката тоже не спала. Она приподнялась на локте и прижала палец к губам. На самодельной лежанке у кровати спала верная нянюшка. Маша прокралась с другой стороны широченной кровати, присела на краешек. Ката выбралась из-под одеяла, подползла, села рядом.

— Уехали, — сказала она.

— Я слышала, — ответила Маша, и, чтобы Ката не начала снова спрашивать, не передумала ли она, предложила, — давай собираться.

Собирать было нечего. Наряд, в котором она проникла в этот мир, лежал, завязанный в узел сразу под крышкой сундука. Там же были и сапожки. Маша взяла вещи, ощутила ком в горле. Ката слезла с постели, подошла к туалетному столику, открыла сундучок.

— Вот, бери, — протянула она кольцо с зеленым камнем, — я обещала.

Маша не стала отказываться, взяла подарок, надела его на средний палец правой руки. Потом подумала, пошарила в узелке и достала колечко, подаренное Светозаром. Надела на безымянный. Протянула вперед обе руки — как-будто зеркальное отражение. Кольца были невероятно похожи, конечно, если не знать, что на правой настоящие драгоценности, а на левой — дешевая бижутерия.

— И ожерелье бери, — напомнила Ката.

Ожерелье из жемчуга, прохладное после темноты сундука, охватило шею и тут же согрелось.

— А это? — указала Ката на подарок Светозара.

— Не возьму, — покачала головой Маша, — верни ему. Скажи чтобы простил меня, не быть мне боярыней.

Все-таки слезинка покатилась по щеке. Лучше бы она вообще ничего не говорила. Ката огорченно посопела, понимая важность момента, потом взяла серебрянное украшение, положила в сундучок.

— Я передам, — пообещала она.

Надо было идти, пока княжеский дом не зашевелился повседневными заботами. Маша надела сапожки, чтобы не тащить в руках. Ката потянулась за одеждой.

— А ты куда? — удивилась Маша, — ну-ка давай, ложись! Только на ноги встала, и туда же!

— Я провожу! — упрямо шептала Ката и опасливо косилась на топчан, где лежала нянька.

— Нет! — яростно отказывалась Маша, — тебе вредно далеко ходить! Я помню дорогу, сама дойду!

— Вдруг обидит кто?! — настаивала Ката.

— А ты-то знатная защитница! — скептически парировала Маша, — саму ветром колышет!

— Я умею! — обиженно ответила Ката.

В этот момент нянька открыла глаза, увидела полуодетую девчонку и испуганно вскочила.

— Ты куда это собралась, голубица моя? — спросила она, — никак бежать собралась?

Ката досадливо сморщилась, зная, что теперь от старухи будет не отвязаться.

— Нянюшка, — начала она вкрадчиво, — ты ложись, отдыхай, и так полночи возилась со мной!

Но нянька не поддалась на уговоры, и только еще больше уверилась, что больная собралась куда-то идти без ведома старших.

— Куда, спрашиваю, собралась? — чуть повысила она голос, — и эта, непутевая здесь!

Она злобно покосилась на Машу.

— С каких это пор, ты, нянюшка, у меня, княжеской крестницы, ответа просишь?! — голос Каты засеребрился обиженно.

— А с той, матушка, — с достоинством ответила нянька, — что приставила меня сама княгиня присматривать за тобой, да если что, за тебя перед ней ответствовать. Вот сейчас побегу княгине докладывать, что ты, болезная, только вчера на ножки вставши, сегодня рано поутру хочешь идти неведомо куда со своей гостьюшкой, и что-то княгинюшка на это скажет!

Это был шантаж, нянька знала, на какие струны давить. Ката сразу перестала зазнаваться, сморщилась умоляюще.

— Ну нянюшка, свет Румяна Деяновна, помоги! Надо Машу проводить, нельзя ее одну отпускать!

Надо же, Румяна! Маша смотрела на старуху и думала, что когда-то и та была юной, розовощекой, отчего отец и назвал ее Румяной.

— Никуда не пойдешь! — ответила нянька и поджала сухие губы, — сама провожу! А ты в постельку ложись и не тревожься!

Ката с сомнением нахмурила брови, прикидывая, продолжать ли спорить, или соглашаться. Потом неуверенно кивнула.

— Ну хорошо, — сказала она, — проводишь, нянюшка, до того места, ну, ты знаешь…

— Знаю, знаю, — ворчливо ответила бабка, — туда, где ты, девица, привычку заимела сигать, да гулять без сопровождения.

— Ну… да, — смущенно кивнула Ката, — проводишь и бегом назад возвращайся!

— Стара я, бегом-то, — вредничала нянька, — ноги еле ходят!

Ката подошла к Маше, обняла ее.