Ката - дочь конунга

Снарядил сыну в помощь и охрану Светозар Мала, наказывал беречь горячего боярича. Выросший во дворе детинца, Мал умел обращаться и с мечом и с копьем не хуже знатных, поэтому и доверял ему Светозар.

Когда войско ушло, потянулись дни. Светозар целыми днями пропадал на княжеском дворе, пытаясь вернуть былую сноровку. Возвращался он оттуда, бывало, без сил, взмокший и злой, а потом всю ночь стонал от тянущих болей, и только знахаркины отвары, снимающие страдания, могли помочь. Маша понимала, что злоупотреблять милосердными травками нельзя, как бы привыкания не случилось, но и видеть, как он мучается, она тоже не могла. Следующие несколько дней Светозар отлеживался, и уж тогда она вволю выговаривала ему о глупости и тщеславии. Светозар отмахивался, хотя сам понимал, что жена права.

А любил он ее как прежде. Горячо целовал, мял в постели, бывало засыпали они, когда заря поднималась над горизонтом. Но месяцы шли, а желанной всеми беременности не наступало. Маша, огорченная этим, ходила советоваться к знакомой повитухе, но та, осмотрев, разводила руками.

— Здорова ты, боярыня, — говорила повитуха, — видать не время еще. Молись пресвятой Богородице, глядишь и услышит тебя. Крапиву молодую заваривай и пей отвар.

— А может… — Маша замялась, не зная, следует ли говорить настолько личное, — … может быть, что боярин…Ну… не может детей иметь?

Повитуха посмотрела на нее так, что Маша тут же раскаялась в своих словах.

— Так чай боярин не одного породил, — резонно заметила женщина, — это ли тебе не доказательство.

Спорить Маша не стала.

Зато Улиана, пузатая как колобок, всячески старалась помочь молодой мачехе своего мужа. Уж она и в бане ее парила, и юбку свою подарила, и вставала каждый раз, когда входила Маша, уступая той место на лавке. Девчонка она была забавная, Маша тихо радовалась, что Ратибору так повезло с женой.

Войско вернулось через три седьмицы. Из кремля прибежал молодой слуга, сообщить, что прискакал гонец, а князь с войском на подходе. Светозар, отлеживающийся после очередных упражнений, со скрипом слез с кровати и приказал одеваться. На коня сел сам, но стиснул поводья так, что побелели костяшки. Улиана металась по комнате, загоняла сенных девок, наводя лоск и взбудоражила кухню, составляя праздничное меню. Впрочем, хватил ее ненадолго, через пару часов она начала потирать низ живота. Маша, заметив это, тут же велела уложить младшую боярыню в постель.

— Живот как камень, — жалобно дрожа нижней губой сказала Улиана, — приедет родимый, а я тут лежу, словно неумеха какая!

— Родимый хочет, чтобы ты спокойно ребенка носила, а не бегала, как угорелая, — Маша присела на край кровати, — так что лежи!

Она спустилась вниз в подклет, где располагалась кухня, раздала последние указания. Поднявшись в галерею, откуда было видно княжеский двор, Маша вглядывалась вдаль, в надежде рассмотреть, что там и как. Но, кроме стен и редких конников она не видела, поэтому спустилась вниз, чтобы терпеливо ждать. Улиана время от времени присылала девку узнать, не приехали ли еще, Маша каждый раз сообщала, что нет, а как приедут, невестка тут же узнает.

Когда за воротами послышался шум, она бросила вышивку, которую терзала последние несколько часов и вскочила. Тугие дубовые двери отворились и внутрь, нагнувшись вошел Светозар. Взглянув на его потемневшее лицо, Маша обмерла от горестного предчувствия.

— Нет больше моего первенца, — произнес Светозар, — сгинул молодец во цвете лет.

Маша почувствовала как закружилась голова, она покачнулась и схватилась за высокую спинку стула.

— Как… — произнесла она полушепотом, испугавшись всего сразу — и за Светозара, который сам выглядел едва живым, и за молодуху, которая ждала на женской половине, и то, что нет больше на свете молодого шального боярича, который стал для нее ближе, чем брат. А еще был Мал, про которого она боялась даже спрашивать…

Стоящие рядом бабы все как одна таращили испуганно глаза и зажимали рты. Маша знала, стоит им только отнять ладони, тут же на весь терем разнесется горестный вой.

— Тихо всем! — приказала она, — чтобы ни единого звука! Сама скажу!

Она не могла и не хотела идти к Улиане, поэтому, подхватив Светозара под одну руку и махнув головой Ждану, который так и остался при боярине, чтобы тот помог, поволокла мужа в горницу. Там, достав бутыль заморского зеленого стекла, налила извинь в чарку.

— Выпей, — протянула она мужу.

Светозар посмотрел пустым взглядом, взял стакан и вмахнул в себя крепкий алкоголь как воду. Маша присела рядом. Она понимала, что ему надо как-то свыкнуться с мыслью, и она, Маша сейчас ему не помощник. У нее самой ком стоял в горле, и желание было просто выть от безысходности. Собрав силы в кулак она пошла наверх. По дороге дернула сенную девку, велев той бежать за лекаркой на всякий случай.

Улиана дремала, суета внизу ее не разбудила. Она радостно распахнула глаза, когда скрипнула половица, и недоуменно уставилась на Машу. Когда прошла минута, а Маша так и не произнесла ни слова, молодая женщина тяжело приподнялась, помогая себе рукой.