Катабасис

– Эх… понимаешь, наше сознание несмотря на все достижения культуры и науки, штука дикая и не образованная. Наши далёкие предки к обрывам приближались только убегая от хищников. А там сама понимаешь, либо прыгай с шансом выжить, либо становись кормом. Вот наше сознание и считает, что лучше призрачная надежда, чем стопроцентная смерть. Оно заглушает страх и подталкивает нас к прыжку, стараясь спасти себя.

– Оу… вроде бы и логично, но как же… глупо.

– Что поделать, вот такие мы существа.

Кирия ощутила, как алкоголь пошёл в кровь, по тёплой волне, окутавшей мозг. Жуть и желание прыгнуть сошли на нет, оставив после себя чистое наслаждение видом. В полной тишине слышно, как вдали течёт река, похрустывает снег и ветер играет среди верхушек елей.

– Это прекрасно… – выдохнула Кирия, после очередного глотка.

Приглядевшись, увидела, как внизу трусцой движется стая волков. Впереди огромный вожак, пробивает грудью снежный наст, наслаждаясь мощью и довольно скалясь. Остальные цепочкой следуют за ним, принюхиваются, жадно ловя крупицы запаха добычи.

Девушка с грустью припомнила улицы Тарго, серые бетонные коробки новостроек и аляповатые дома прошлого. Бесконечный поток машин и арки ферм, пересекающие небо. Город, красив, но не сравнится с величием природы.

– С другой стороны, – подумала она, наблюдая, как волки загоняют молодую косулю, – в городе куда меньше опасностей.

Вожак в коротком прыжке впился косуле в горло, повалил, яростно мотая головой. Над заснеженными елями разнёсся придушенный вскрик и оборвался, так и не долетев до ушей Марты, с улыбкой созерцающей далёкое море.

Волки окружили жертву, снег под лапами забрызгало красным, смешало в грязную массу. Хищники часто вскидывают измазанные кровью морды, оглядываются и торопливо вгрызаются в ещё живую плоть.

Кирия вздрогнула, торопливо допила кофе, осознавая, что дикая природа прекрасна только для стороннего наблюдателя. Все остальные слишком заняты выживанием, чтобы рассматривать красоты.

За спинами хлопнула дверца, из трейлера выбрался Солен с кружкой в руках.

***

Постепенно дорога расширяется, вбирает в себя другие направления и превращается в загруженное шоссе. На обочине вырастают забегаловки для дальнобойщиков и ларьки с фастфудом, сейчас закрытые. Мимо трейлера проехал хромированный грузовик с яхтой вместо прицепа. Мачта сложена и вытягивается на половину длины корпуса. Ветер треплет складки свёрнутого паруса.

За время поездки Солен насчитал ещё семь аварий, когда автомобиль выскакивал на встречную полосу. Один раз увидел оцепленную стражей кафешку с выбитыми стёклами.

Воздух заметно потеплел, а снегу стало меньше. На отдельных участках обочины из-под белого ковра выглядывают проплешины с жёлто-зелёной травой.

Дорога привела их в пригород, Кирия прижалась к стеклу разглядывая разлапистые пальмы и двухэтажные дома на нескольких хозяев. Трейлер затормозил у одного из них. Ворота пошли в стороны и на подъездную дорожку выбежали мальчик и девочка, десяти и двенадцати лет, светловолосые и остроносые.

Следом показался грузный мужчина в джинсах и пиджаке поверх светлой футболки. Волосы стянуты на затылке в короткий хвостик, отдельные пряди у левого виска заплетены в заметную косичку. На носу поблескивают старомодные очки в толстой оправе.

Марта выпорхнула из трейлера, обняла детей, быстро поцеловала в щёки и направилась к мужу. Коротко обнялись, мужчина оказался на полголовы выше.

Когда из трейлера вышла Кирия, дети издали вздох восхищения и задрали головы, стараясь рассмотреть лицо незнакомки. Мужчина поперхнулся и остро глянул на жену, та ответила прямым взглядом, отметающим любую дискуссию.

Завидев Солена, дети с визгом бросились обниматься, стараясь обхватить дядю с обеих стороны и стиснуть, как прессом. Сол со смехом потрепал их по волосам.

– Ха, давно не виделись сорванцы, как поживаете?

– Хорошо, дядя Сол! Правда, без мамы было скучно!

Лицо мужа на этих словах превратилось в деревянную маску, с криво вырезанной улыбкой. Он подошёл к гостям, шумно откашлялся в кулак и скомандовал:

– Дети, домой, у вас ещё будет время поговорить с дядей и его… невестой?

Он вопросительно глянул на Кирию, девушка открыла было рот, но Солен встал между ними и сказал:

– Да, Табаск, это моя невеста.

Мужчины обменялись взглядами, словно пытаясь силой мысли сломать друг другу шеи. Кирия почти увидела высекаемые напряжением и недовольством искры.

– Очень рад за тебя, Сол. – Выдавил зять, протягивая руку. – Но почему ни у тебя, ни у неё нет бисерного вплетения?

Ладони столкнулись с отчётливым хлопком, стиснулись до побеления пальцев. Солен ниже Табаска, уже в плечах, но крепок, без дурного мяса на талии. Ладонь у него твёрдая, пальцы погружаются в мясистую пятерню зятя, как в подсохшую глину. Верхняя губа Табаска дёрнулась, на виске выступила капля пота.

– Да так, – ответил Солен, потряхивая ладонь и усиливая хватку, – мы не слишком традиционны, в случае чего штампа в паспорте хватит.

– Понятно. – Выдавил зять через сжатые зубы, разорвал рукопожатие и указал на ворота. – Проходите, как раз чай заварил.

***