Каталог оккультных услуг

Хотя Нор всегда засыпала одна, иногда, просыпаясь, она видела уснувшую рядом Ферн. Ей было странно смотреть на спящую мать, тихую и умиротворенную, на то, как ее светлые волосы безвольно лежат на подушке, а под лиловыми веками пролетают сновидения.

Однажды Нор проснулась посреди ночи и увидела, как мать смотрит на нее. Ферн разрезала лицо Нор скальпелями слов, отделяя свои черты от черт отца девочки.

– Вот это, – говорила она, показывая пальцем на ямочку на левой щеке Нор или на изгиб ее брови, – мое. А вот это, – указывала она на переносицу дочери, – твоего отца.

Находя некрасивые черты, она провозглашала, что они достались Нор от Джадд.

Потом Нор изучала свое отражение в зеркале и гадала, найдет ли она свои черты в отце, если когда-нибудь увидит его. В ту субботу она бродила по сельскохозяйственной ярмарке, всматриваясь в лица мужчин и пытаясь отыскать в толпе свой нос.

Другой ночью Ферн растолкала Нор и провела ее через пожарный выход. Они лежали на крыше, и Ферн показывала Нор созвездия – вспоминала настоящие и придумывала новые.

– Ты согласна, что я должна получать все, что хочу? – шептала Ферн. – Что даже звезды должны гореть поярче, правда, Нор? Только ради меня. Только потому, что я так хочу, правда же?

И по мановению ее запястья звезды зажглись ярче. Ночное небо светлело и светлело, пока на него не стало больно смотреть. Когда крыша загорелась, Нор побежала прочь от пламени и запуталась в собственном одеяле, а ее мать рассмеялась жутким визгливым смехом, который эхом разнесся по спящей улице, и не отнимала ладони от языков пламени, пока они не растрескались и не пошли волдырями.

Именно тогда, наблюдая, как Ферн сжигает свою собственную кожу, Нор впервые начала бояться матери.

Шли годы. С острова постепенно уехали еще несколько верных последователей Ферн. Сначала уехала Песнь Лета, а потом – что очень расстроило Вегу – Озеро. Однако лавка Мэдж, получившая название «Ведьмин час», продолжала расти. В их аптечке теперь водились не только всем привычные лаванда, шалфей и чабрец, но и менее известные травы, которые выращивала сама Мэдж. Полынь – обыкновенная и горькая – помогала от сглазов, из пижмы и семян аниса получались хорошие обереги; корни мандрагоры приносили благополучие дому, а календула – сердцу. Конечно, это все не работало, но покупателей это не останавливало.

Пик популярности «Ведьмина часа» наступил, когда они придумали проводить пешие экскурсии. Началось все с хэллоуинской прогулки по кладбищу при свете фонарей. Также они бурно отмечали все языческие праздники, а утром каждого воскресенья в подсобке, где они жили, проходили частные сеансы хиромантии.

Ферн участвовала в жизни магазинчика, мягко говоря, нерегулярно. Когда ей бывало скучно – что случалось часто, – она развлекалась тем, что заставляла покупателей приобретать дорогие чаи, обладающие, как она уверяла, целительной силой. Она брала их за руки и водила по их линиям здоровья своими зазубренными ногтями.

– Особая смесь, – мурлыкала она. – Я точно знаю, какой состав подойдет именно вам.

Потом она уходила в подсобку, наливала в одноразовый стакан спитого ромашкового чая Мэдж и торжественно вручала ничего не подозревающему покупателю. Иногда это был даже не чай, а кофе или куриный бульон, а один раз она так продала стакан диетической колы. Покупатель делал глоток на пробу, а потом поднимал на Ферн неверящий взгляд и принимался уверять, что немедленно излечился от всех хворей, будь то тендинит, грибок, разбитое сердце или одиночество. Разумеется, все верили в свое исцеление, потому что так хотела Ферн. А Ферн могла получить все, что захочет.

Все, кроме отца Нор. По непонятным Ферн причинам на Куинна Суини ее чары не действовали.

Потомок первого начальника порта был хорош собой и всеми любим за мягкость характера. Он прекрасно играл на классическом фортепиано, за что получил право бесплатно учиться в известной консерватории далеко от острова Анафема. В старших классах школы Куинн каждую субботу работал у матери в пекарне «Сладости и пряности», а по воскресеньям играл на органе в нескольких церквях архипелага. Дважды в месяц он на волонтерских началах учил музыке детей с ограниченными возможностями.

Нор всегда гадала, что он должен был подумать, когда ему внезапно начали сниться сны с Ферн Блэкберн в главной роли. С той самой Ферн Блэкберн, которая всегда спала на задней парте. Которая носила джинсы с такой низкой посадкой, что видно было кости таза, и мешковатые майки, едва прикрывавшие грудь хотя бы сбоку. В какой-то момент случилось неизбежное: он обнаружил, что идет к дверям ее дома. Представлял ли он, почему морщился при каждом хрусте щебня под своими вороватыми шагами или почему его загривок был скользким от пота? А когда она вместо приветствия накрыла его губы своими, успел ли он спросить тебя, что вообще здесь забыл?