Каталог оккультных услуг

Гейдж причалил лодчонку к Алкиону. Как и на всем острове, у причала царила тишина и безлюдье. На плаву оставалась только маленькая шлюпка, остальные лодки затонули и торчали из воды под неестественными углами, как старые могильные камни на заброшенном кладбище.

– Ты уверена, что нам сюда? – спросил он.

Нор кивнула. Перед ними возвышался разрушенный отель – грозное ведьмино жилище, без которого не обойтись ни одной жуткой и мрачной детской сказке.

– Тогда, думаю, мы оба знаем, из-за кого тут осенью нашли труп, – заметил Гейдж. Он замолчал и уставился на ветхую веревку в руке, гадая, что будет больнее: надеяться выжить или готовиться к смерти. – Знаешь, – предупредил он, – я не гарантирую, что мы вернемся на Анафему.

Нор вырвала у него веревку и привязала ее к пристани.

– Меньше драмы, блин! – возмутилась она, как будто это могло заглушить бешеный стук ее сердца.

Они поднялись по ступеням причала и принялись продираться сквозь толщу стремительно разрастающегося чертополоха. Едва они забрались наверх, как заросли поглотили всю лестницу, а один побег даже успел выстрелить вперед и вцепиться Нор в щиколотку. Она пыталась оторвать его всеми пальцами, но он был слишком толстым. Она с усилием вытянула из голенища нож и принялась рубить побег им.

Тот взвизгнул, выпустил ногу и пополз обратно в душащий причал зеленый ковер. Нор отшвырнула нож в сторону и похромала за Гейджем; крики растения все еще звучали у нее в ушах.

Наконец они зашли в открытый дворик отеля. Там пылал костер. Сначала Нор показалось, что кто-то решил сжечь садовую мебель.

– Кости, – лишенным эмоций голосом произнес Гейдж. Он был прав: в огне потрескивали сложенные в кучу кости.

Нор была почти уверена, что это кости Воскрешенных. Заклинание воскрешения действовало очень недолго, а после того как оно теряло силу, не-мертвых оставалось только сжечь.

Каменный фасад отеля покрывала густая лоза, и большая часть окон лишилась стекол.

– Тебе лучше подождать снаружи, – предложила Нор.

Гейдж закатил глаза:

– Кто еще тут драму разводит…

В холле отеля было пусто, если не считать нескольких выпотрошенных диванов. Висящая в центре круглого помещения люстра зловеще раскачивалась, а зеркало за стойкой администратора треснуло. Стены покрывали непристойные граффити.

Они прокрались по ступенькам на второй этаж. Вдруг лестница закачалась и запрыгала. Нор потеряла равновесие и упала бы, но Гейдж успел ее подхватить. Он крепко обнял ее, готовясь к следующему толчку. Нор спиной чувствовала, как бешено бьется его сердце. Через секунду лестница перестала ходить ходуном, и, когда мир вновь обрел устойчивость, Нор отстранилась.

Они бежали через ступеньку. Некогда искусно отделанная дверь в конце длинного коридора была изрыта следами ножа. Они пошли по коридору, гадая, найдут ли кого-нибудь за дверью.

Комната за ней была предназначена для радостных сборищ: свадеб, званых обедов, коктейльных вечеринок. Когда-то в ней стояли огромные комнатные пальмы, а стены покрывали плитки насыщенных цветов, похожие на драгоценные камни, как в турецкой бане. От пальм и мозаики остались только разбросанные по полу ошметки и обломки.

В комнате было несколько человек, и все они двигались неестественно, будто их чем-то обкололи. Один извивался на полу. Другой напоминал механическую игрушку с садящимися батарейками. Женщина загипнотизированно разглядывала отражение своего обтянутого кожей черепа в осколке зеркала, намертво зажатом у нее в руке. Мужчина рядом с ней снова и снова ритмично врезался в стену. В комнате звучали низкие стоны – знак опустошения и отчаяния.

Из темного угла выступила Ферн; на ее фарфоровой коже чувственно разворачивались папоротники. Побеги завивались над ее головой, как змеи на голове Медузы. Нор встретилась с матерью глазами. Папоротники убрались обратно, со свистом разрезав воздух.

– Нор, – проворковала Ферн, натянув на лицо приторную улыбку, – я так рада, что ты пришла меня проведать.

Ферн подошла ближе, за ней побрела Катриона. От жизнерадостной девчонки, которая по субботам продавала на фермерской ярмарке рыбу, не осталось ни следа. Ее лицо скрывал шарф, но он не мог закрыть воспаленные красные татуировки, вьющиеся по ее щекам и лбу.

Нор мельком увидела в разбитом зеркале на дальней стене свое отражение и едва не поперхнулась. Сейчас они с матерью выглядели полными противоположностями друг друга. На Нор была та же одежда, в которой она спала, порванная, перемазанная кровью и грязью. Ее волосы – вернее, то, что от них осталось, – стояли над головой неровным нимбом. На ее лице не было ни капли макияжа. Она была обычной девочкой. Роскошные красные волосы Ферн волной ниспадали на плечи. На ней было зеленое платье с высоким воротом, больше похожее на футляр, с разрезом до бедра; ее левую руку до плеча скрывала длинная черная шелковая перчатка. Другую руку сплошным слоем обвивали смертельно прекрасные зеленые татуировки.