Катары

Выйдя из гостиницы, я пошел по сонной еще в этот утренний час Рихардштрассе. Когда я свернул в первый переулок направо, мной овладело странное впечатление: как будто я с кем-то встретился взглядом, и притом встретился не случайно. Я пошел по переулку, названия которого уже не помню, и чувствовал, что чужой взгляд по-прежнему преследует меня. Сначала, обернувшись, я никого не увидел. Через несколько шагов я оглянулся опять и заметил, как в какой-то подъезд вошел человек в черном. А квартал, пустынный еще несколько мгновений назад, разом наполнился народом, словно актеры заняли места на сцене перед началом спектакля. Я сторонился каждого взгляда и, как ни спешил, смотрел себе под ноги, чтобы никто не разглядел моего лица.

Может быть, ты подумаешь, что это был бред, но уверяю тебя — за мной действительно следили. Они отпустили меня, чтобы тем пуще преследовать — теперь я в этом был уверен. И что же мне оставалось делать? Продолжать свою миссию любой ценой? Отступиться? Пустить их по ложному следу? Третье решение казалось самым соблазнительным, но я понимал, что далеко так не уйду. Куда бы я ни пошел, они меня все равно в конце концов разыщут. Вся Германия шагала в ногу, следуя за своим фюрером. Кто я такой, чтобы навязать свою волю этой неумолимой машине, разрушающей волю каждого отдельного человека? Отступиться — об этом я тоже помыслить не мог. И я решил следовать дальше, стараясь только не попадать в расставленные ловушки. В конце концов, если они выслеживают меня — значит для них моя работа не меньше, чем для меня, важна.

Преданный тебе

Отто Ран.

ГЛАВА 57

Чему же он был обязан своим успехом? Тушеному кролику с оливками, приготовленному Шеналем? Бутылочке корбьера, от которой он не смог отказался, хотя и знал, что впереди работа? Долгой ночи, когда он то смотрел на звезды, то вновь рассматривал зарисовки Бетти? Так или иначе, ровно в 4.57 пополуночи Пьер Ле Биан утвердился во мнении, что он разгадал тайну, на подступах к которой тщетно бился несколько дней подряд. Говоря конкретно, путь к решению загадки ему указал рисунок шахматной доски при гербе Леона. А вдруг это вовсе не шахматная доска, а решетка? Историк припомнил детские уроки катехизиса и университетский курс средневековой иконографии. Раскаленная решетка — символ мученичества святого Лаврентия, а у этого прославленного благородством святого была большая церковь в столице провинции Леон. А на щите как раз изображались решетка и лев. Предположение выдерживало критику, но оставалось еще убедиться, так ли обстоит дело на остальных зарисовках. Ле Биан занялся отождествлением еще трех символов: не связаны ли они с храмами в трех других городах? Меч связан с мученичеством святой Луции, перевернутый крест указывал на распятие апостола Петра. Разгадать загадку каменной ладьи оказалось чуть посложнее. Она относилась к мученичеству апостола Иакова, которому отрубили голову, а тело положили в каменную ладью без руля, которой управлял ангел. Чудесный корабль пересек Средиземное море, а после причалил к берегам Финистера.

Ле Биан не только убедился, что Отто Ран нашел гербы именно этих четырех городов, но обнаружил и те места, в которых надо было искать дальше. Очень довольный, он подвел итог своему исследованию: набросал четыре строчки, краткие и простые, но для него открывавшие новые горизонты.

Италия — Кремона — меч — святая Луция.