Катастрофа для байкера

Мужчина неожиданно поморщился, так, словно наконец вынес мне оценку и она его не устроила. Уронил взгляд в бумаги (он принёс с собой красную кожаную папку и теперь раскрыл её).

— Александра Зорина? — спросил скучно.

— Как будто сами не знаете, — огрызнулась я.

Он смерил меня взглядом и, не меняя выражения лица, негромко позвал:

— Иван.

Дверь снова раскрылась. Зашёл бугай со шрамом через всю щёку. Рукава делового костюма чуть не лопались от давления его бицепсов — размером с голову телёнка, наверное.

Бугай устремил взгляд на седого мужчину, и тот сообщил:

— Поясни девушке, как надо вести себя. Похоже, на улице её этому не обучали, — и, как будто разговор на этом был закончен, поднялся и пошёл к выходу, унося с собой папку.

Это что, конец аудиенции? А сказать, зачем меня сюда притащили?

Я не успела озвучить мысль. Бугай со шрамом встал передо мной. Одна рука его легла мне на шею сзади, стиснула крепко, как котёнка, схваченного за шкирку. Другая рука сложилась в кулачище и сунулась мне в лицо.

— Не хамить, не грубить, не материться, — раздался над головой монотонный голос. — Одно слово Геннадия Павловича, и я из тебя душу вышибу. Поняла?

Для доходчивости он разок тряхнул меня, да так, что зубы чуть не стукнулись друг о друга. Не дожидаясь ответа, приподнял и потащил обратно в коридор. Я кричала, пиналась, пыталась царапаться, но он был словно каменный. Дотащил до какой-то подвальной каморки и впихнул внутрь. Дверь сразу захлопнулась.

От мощного толчка я по инерции пробежала несколько шагов, потом стала оглядываться. Помещение небольшое, метра три на четыре. Топчан стоит какой-то, телевизор выключенный. Свет горит, и то хорошо. Камера, что ли, импровизированная?

Вот подонки, что им вообще от меня нужно?!

Тот мужик седой назвал меня по имени. Прицельно искали, значит. На органы или торговлю живым товаром не похоже, тогда бы первую попавшуюся на улице схватили.

Но зачем я им? Вряд ли тот мужик… Геннадий Павлович… хочет нанять меня горничной, это был бы очень оригинальный способ приглашать на работу.

Я села на топчан. Жёсткий и попахивающий чужими запахами. То ли пот, то ли просто запах немытого тела. Поморщилась, но постаралась не обращать внимания. Привыкну.

Адреналин схлынул, и мне стало страшно. Никто ведь не найдёт, никто даже искать не станет. Марк, может, и забеспокоится, но я его телефон в чёрный список внесла, не дозвонится. Да и телефон у меня отобрали.

Марк…

В груди привычно засаднило. Встало перед глазами его лицо, вспомнился голос, запах… Разозлившись, я встала, заходила по комнате. Увидела пульт от телевизора, включила. Телевизор я не смотрела с детства, но тут занятий других не предвиделось.

Отвлечься, правда, не сильно вышло. Марк всё равно, сволочь, вспоминался. Лез в душу, то глаза перед внутренним взором вставали, то вчерашние поцелуи — там, в коридоре. То его нежность треклятая. Ненавижу. Чужой жених, чёртов бабник, трахает всё, что движется.

Как ни пыталась настроить себя против него, чувства и воспоминания — да чего там, даже собственное тело, хранившее ещё тепло его рук — всё было против меня. Он так сильно запал мне в душу, въелся в меня — не отмыть, не отскоблить. Если бы кто-то дал мне сейчас машину времени, не уверена, что я не отмотала бы назад и не сделала бы так, чтобы не видеть ту папку с данными его невесты и не слышать их разговора. Тогда мы по-прежнему были бы вместе… и, может, я не оказалась бы тут.

Весь тот день я только и делала, что валялась на жёстком топчане, бездумно пялясь в телевизор. Хорошо ещё, что мне дали поесть и пускали в туалет по требованию. На вопросы охрана не отвечала, и сам факт наличия в доме явно удерживаемой насильно девушки никого не смущал.

На следующий день, где-то ближе к обеду, меня притащили снова в переговорную.

Я чувствовала себя жутко грязной. Волосы немытые, сама немытая, провела всю ночь на том чёртовом топчане, пропахшим чужом потом. Но старалась держаться с достоинством, не подавать виду.

Минут через пятнадцать ожидания пришёл снова тот седой. Наученная опытом, я молчала, глаза опустила, старалась не нарываться. Уже сама не знала, что от него ожидать и как оценивать. Может, он авторитет, вор в законе или другой какой бандюган? Простые смертные не похищают девушек на улице и не держат их взаперти.

Мужик окинул меня брезгливым взглядом, сел напротив, поддёрнул брюки на коленях. Я сидела смирно, сложив ладошки, как приличная девочка.

И тут он тяжело произнёс:

— Я знаю, что ты спишь с моим сыном.

Ошарашенная, я вскинула на него глаза. Это было как молния с ясного неба. Фак! Вот почему он показался мне таким знакомым. Не сам по себе, а есть отдалённое сходство с Марком.

Я напряглась, но по-прежнему молчала. Ну да, сплю. Вернее, переспала один… два раза. Но сейчас, пожалуй, не время вываливать всю подноготную. К тому же не похоже, будто он собирался бы нас благословить.

Чёрт, да что это вообще творится, какого хрена отцу Марка похищать меня среди бела дня?!