Катастрофа для байкера

Эту девчонку я не знал, она была не из мототусовки, вся такая приглаженная, напудренная до ровного коричневого слоя, с намазанными поверх фальшивыми губами. На меня она смотрела с явным интересом в глазах. Пока я не отказался отдавать трудовую. Сказал, что не имею права вручать третьему лицу, так что пусть Королева является сама. Предложил ей оставить ксерокопию паспорта (на самом деле я просто хотел узнать её адрес, вдруг Королева там) — но девчонка обозвала меня придурком и ушла.

Мне было плевать. Я был готов считаться любым придурком, лишь бы получить возможность снова встретиться с Королевой. Нормально поговорить. Даже тупой шантаж казался мне приемлемым. Да чего там — я даже пару дней следил по вечерам за подъездом Аньки-Мимозы в надежде увидеть Королеву.

Сидел во дворе, курил и посмеивался над собой. Опустился, ничего не скажешь. Марк Реутов сталкерит девушку, которая его бросила. Кто бы мне сказал, что я буду так делать, ни за что бы не поверил.

Но я не мог просто взять и забыть её. Не мог вытащить из сердца или из внутренностей, чёрт знает где она засела. Я, чёрт бы её побрал, просыпался с мыслью о ней и с её именем на губах. Часто снилось, что она рядом или что мы занимаемся сексом, или что она вернулась и снова готовит на кухне что-нибудь вкусненькое. Было очень тягостно просыпаться и понимать, что всё это только игра воображения.

Я встретил её совершенно случайно. В тот день я долго гонял после работы по городу, благо погода стояла отличная. Выездил весь бензобак, заправил мот и решил заправиться и сам, завалился в клуб поприличнее, где часто собирались наши, мотоциклисты. И Королева оказалась там, в компании той самой Мимозы и ещё нескольких знакомых и незнакомых ребят. Сидела, пила, улыбалась. Смеялась. Видно было, что наслаждается жизнью.

Я только-только начал нормально дышать, а это сработало как удар под дых, с секунду я просто стоял, как истукан, не в состоянии отвести взгляд. Показалось, как будто снова снится сон. Вот она, Королева, весёлая, живая, охренительно красивая. Ресницы бросали тень на щёки, когда она опускала взгляд, будто смущаясь от шуток окружавших её гориллоидов.

Бессильная злость, жгучая ревность, желание немедленно подойти, увести её, ещё тысяча сложных ощущений вмиг взбурлили во мне единой ядрёной смесью. Собрав в кулак остатки человека разумного, я отвернулся. Подошёл к стойке бармена, заказал виски. Сел нарочно спиной к Королеве и её компании. Но не прошло и пяти минут, как я уже развалился на высоком стуле вполоборота, с глухим раздражением наблюдая, как она смеётся и как выбивается из сил дрыщ, пытаясь привлечь её внимание. Да, чёртов дрыщ тоже оказался там, сидел рядом, по-свойски закинув руку на спинку диванчика, едва не касаясь её плеч. И она не сбрасывала его руку, спокойно позволяла фактически обнимать себя.

Демон ревности буквально раздирал меня на части.

Неужели и впрямь ушла к нему? Чем он лучше меня? Вытянутой рожей? Ездой как у пьяного гуся? И чем, мать её, секс с ним лучше секса со мной? Или он не тянет к ней свои клешни, а только роняет слюни?

Смотрите-ка, ему-то она улыбается.

И как улыбается — моё сердце словно в кулаке сжали. Мягко, ласково, с таинственным обещанием. А он, козлина, глаз с неё не сводит, чуть челюсть не роняет. Сукин сын.

Мать её за ногу, как же хочется растолкать их всех, взять Королеву за руку, увести на хрен из клуба. Напомнить, что она моя.

Нет, это не здорово. Не здорово и нездорово. Я уже почти решился было уйти, как Королева поднялась с места. Напружинившись, как гончая, я молча следил за ней. В туалет? Если да, то у меня тоже появилось срочное дело в тех же краях.

Я встал. Но прежде чем я успел догнать Королеву, наперерез мне, целеустремлённо, как боевой эсминец, рванул дрыщ. Я перехватил его в коридоре, краем глаза замечая, что Королева не пошла к туалетам, а свернула налево, к выходу, где курили. Вот и хорошо, что вышла наружу, не увидит, что творится за её спиной.

Удар по овечьей роже отозвался болью в костяшках. Дрыщ отлетел в сторону, неразборчиво булькнул, схватился за рожу.

— Я тебя, сука, предупреждал, ещё раз увижу рядом с ней… — я потёр руку. Кулаки зудели, намекая, что одного удара явно недостаточно.

Тут же желание ещё почесать их сбылось: дрыщ неожиданно подобрался и, сверкая глазами, попытался сунуть мне ответочку. Я ушёл от удара и врезал теперь уже под дых, с оттяжкой, хорошим боксёрским хуком. Против ожиданий пресс у дрыщонка оказался жёсткий, а через секунду мне тоже прилетело по морде.

Мы сцепились жарко, жадно, как давно разлучённые братья. Работали молча, сосредоточенно, не обращая внимания на боль. Но силы были явно неравны. Выносливости у него не было никакой, а во мне, напротив, тлевшая доныне ярость вспыхнула пламенем и только добавляла пороху. Я загнал его в угол и молча дубасил по почкам, когда сзади раздался голос, от которого кровь в жилах обратилась в лёд.

— Марк! Что ты делаешь?! А ну прекрати!